Дискуссия двух авторитетных ученых: Актуальные вопросы охраны труда на современном этапе
27.03.2019 9:59:00
Предлагаемая вашему вниманию статья написана в форме научной дискуссии и содержит ответы на актуальные вопросы современной охраны труда. В статье детально рассмотрены понятия «охрана труда», «безопасность труда», «профессиональный риск», «риск–ориентированный подход». Особое внимание уделено вопросам риск–менеджмента применительно к сфере безопасности труда. Предлагаем вниманию читателей научную дискуссию по актуальным вопросам современной охраны труда двух известных ученых — доктора технических наук Г. З. Файнбурга и кандидата технических наук А. Г. Федорца.
Предлагаемая вашему вниманию статья написана в форме научной дискуссии и содержит ответы на актуальные вопросы современной охраны труда.
В статье детально рассмотрены понятия «охрана труда», «безопасность труда», «профессиональный риск», «риск-ориентированный подход».
Особое внимание уделено вопросам риск-менеджмента применительно к сфере безопасности труда. Предлагаем вниманию читателей научную дискуссию по актуальным вопросам современной охраны труда двух известных ученых — доктора технических наук Г. З. Файнбурга и кандидата технических наук
А. Г. Федорца.
Собеседники:
Г.З. Файнбург
директор Института безопасности труда,
производства и человека Пермского национального
исследовательского политехнического университета,
Заслуженный работник высшей школы Российской Федерации,
д.т.н., профессор
E-mail: faynburg@mail.ru
А.Г. Федорец
директор АНО
«Институт безопасности труда»,
к.т.н., доцент
E-mail: alfed007@mail.ru
Теоретические позиции двух авторитетных ученых, как это следует из их публикаций, существенно расходятся, и редакцией журнала «Безопасность и охрана труда» были предложены вопросы, ответы на которые расположены таким образом, чтобы читатель мог сравнить мнение одного автора с мнением другого. Дискуссия направлена на достижение истины и использует только корректные приемы ведения спора. Ответы обеих сторон отличает высокая аргументированность позиций. Редакция журнала «Безопасность и охрана труда» выражает надежду, что формат и содержание дискуссии вызовет интерес и обсуждение не только в научных кругах, но и у всего профессионального сообщества.
Г.З. Файнбург
– Все знают русскую народную пословицу: Одна голова – хорошо, а две – лучше! Вот и редакция журнала «Безопасность и охрана труда» предложила мне ответить совместно с Александром Григорьевичем Федорцом на чуть более дюжины вопросов о современных проблемам охраны труда. Я согласился. Проблем у нас много, большинство из них связано с производственной и трудовой деятельностью, их нужно решать. Но пока никаких кардинальных перемен в сфере труда помимо пенсионной реформы не озвучено.
Дело в том, что у российской охраны труда есть одна существенная проблема – созданная когда-то при советской власти применительно к условиям административно–командной экономики, она еще не адаптировалась к реалиям рыночной экономики эпохи первоначального «наворовывания» капитала. А без охраны труда современное производство не может обеспечить выпуск качественной продукции – технологическая дисциплина, основанная на дисциплине труда, в условиях систематического нарушения охраны труда падает почти до нуля со всеми вытекающими из этого последствиями. Эта известная в мире закономерность является одной из основных причин, почему расчетливый капиталистический организатор производства не жалеет средств на охрану труда. Выполнение требований охраны труда повышает дисциплину труда, а с ней и технологическую производственную дисциплину. Именно в этом состоит экономическая эффективность охраны труда.
При этом центральным ядром охраны труда является не «строжайшее» выполнение всех требований охраны труда (как известно, «строг наш приказ, да не слушают нас!»), а «условия труда». Именно они являются и условием качественного выпуска продукции, и условием сохранения здоровья на работе (а иначе и до пенсии не доживешь), и объективной причиной производственного травматизма и профессиональной заболеваемости.
Вот условиями труда и нужно заниматься. А для их совершенствования нужно понять, что в них не так, провести идентификацию опасностей и оценку риска воздействия этих объективно существующих на производстве опасностей на организм любого работающего, а не только работника, связанного с организатором производства трудовым договором. Так делает весь мир.
Для этого (выполнение требований охраны труда требует финансовых и трудовых затрат) государство должно всемерно стимулировать работодателей этим заниматься и, совместно с государством, стимулировать своих работников участвовать в управлении охраной труда, в мероприятиях по улучшению условий труда, в соблюдении требований охраны труда.
А.Г. Федорец
– Как утверждает народная мудрость – точку зрения в значительной степени определяет место сидения. И не только текущее «место сидения», но мировоззрение, сформированное в результате полученного образования и жизненного опыта. За плечами автора 25 лет военной службы, два военных (инженерно-технических) учебных заведения и гражданский ВУЗ (юридический), более 20 лет научно-педагогической деятельности, 15 лет предпринимательского опыта и опыта руководства хоть и малыми, но организациями. Именно этот жизненный опыт и сформировал взгляды, выраженные в ответах на вопросы дискуссии.
Из «возмутительных» ответов на вопросы может сложиться ошибочное впечатление, что я против «охраны труда» или против интересов «человека труда». На самом деле, это не так, так как я отдаю должное безусловной важности деятельности, именуемой во всем мире «охраной труда», но не имеющей ничего общего с тем, что «охраной труда» назвали в нашей стране. Однако это и так будет понятно при внимательном (возможно, повторном) прочтении моих ответов на вопросы дискуссии.
Для того, чтобы объективно оценить сущность, содержание, проблемы охраны труда, необходимо иметь системное представление не только об инструктажах, медосмотрах и спецоценке, но трудовом и гражданском праве, техническом регулировании и стандартизации, обеспечении единства изменений и санитарно-гигиеническом нормировании, о государственном регулировании и менеджменте организации.
Поэтому моя позиция тем и необычна, что основана, не на сложившихся в сфере охраны труда «понятиях» и преобладающих устойчивых заблуждениях, а на основе научного и системного подхода, здравого смысла и логики. Только при всестороннем системном рассмотрении складываются «пазлы» понятий «охрана труда» и «безопасность труда». И только при таком подходе становится ясно, что эти «пазлы» только слегка соприкасаются...
Главная проблема заключается в том, что понятия надо называть правильно и давать правильные определения. В сфере «охраны труда» совершенно не соответствуют содержанию названия и определения понятий «охрана труда», «безопасные условия труда», «профессиональный риск», «специальная оценка условий труда», «вредные условия труда» и др. Тогда, к чему, вообще, «охрана труда» и чем мы с вами вообще занимаемся под государственным управлением?
Поэтому хотелось бы напомнить одну из центральных концепций конфуцианской философии (чжэнмин), утверждающей необходимость правильно выстраивать понятия ради того, чтобы с их помощью самосовершенствоваться и управлять государством:
«Благородный муж проявляет осторожность по отношению к тому, чего не знает. Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться. Если дела не могут осуществляться, то ритуал и музыка не процветают. Если ритуал и музыка не процветают, наказания не применяются надлежащим образом. Если наказания не применяются надлежащим образом, народ не знает, как себя вести. Поэтому благородный муж, давая имена, должен произносить их правильно, а то, что произносит, правильно осуществлять. В словах благородного мужа не должно быть ничего неправильного».
В настоящее время, по моему мнению, в «охране труда» нет ничего названного правильно. Поэтому, как некоторое время назад вполне справедливо заметил уважаемый оппонент, «охране труда» можно было бы дать название «бабушкины сказки», «бред сивой кобылы» или «чудеса в решете», и в том, что сегодня именуется «охраной труда» ничего бы не изменилось.
Но, чтобы разобраться в том, что мы имеем сегодня, что требуется уже сегодня и что необходимо делать уже завтра, начинать надо с исправления имен.
Как Вы понимаете понятия «охрана труда» и «безопасность труда»?
Г.З. Файнбург
– Я понимаю словосочетания «охрана труда» и «безопасность труда» абсолютно так, как их надо понимать в соответствии с их сущностью, так, как их понимают во всем мире все специалисты и просто грамотные люди.
Центральным, главным словом, термином и понятием в этих словосочетаниях является понятие «труд». Сущность труда едина во всем мире, хотя его называют в разных странах на разных языках разными словами.
Труд носит двойственный характер: с одной стороны, труд – это простой процесс материального переустройства мира, создание в процессе труда орудиями труда продукта труда; а с другой стороны, труд – это социально–экономическое отношение по поводу присвоения продукта труда, часто закрепленное как правоотношение по поводу труда (работы). Заметьте, можно «трудиться», т.е. делать что–то для себя, но нельзя «работаться», а можно только «работать» и чьих–то чужих интересах.
Если продукт труда принадлежит трудящемуся, который его произвел, это свободный или частный труд. Таков труд фермера. Весть продукт труда, который произвел фермер, принадлежит ему.
Если продукт труда принадлежит не трудящемуся, который его произвел, а лицу, которое наняло этого трудящегося на работу для производства этого продукта, то это наемный труд. Таков труд наемных трудящихся (или работников) во всем мире. За свой труд они получают заработную плату, вознаграждение, возмещение услуг, и т.д. Заметим, что стоимость произведенного продукта труда всегда выше заработной платы. Эта разница образует доход и прибыль нанимателю. Слова в разных языках могут быть разными, а суть одна.
Без осознания вышесказанного нельзя понять разницу между безопасностью труда и охраной труда.
«Безопасностью труда» называют действия по защите организма работающего от травмирования или иного внезапного, быстрого, а зачастую и смертельного, повреждения здоровья. Но иногда под термином «безопасность труда» понимают и «безвредность труда», т.е. действия по защите от заболеваний, связанных с характером труда. «Безвредность труда» чаще называют гигиеной труда, санитарией труда, защитой здоровья (здравоохранением или здороьесбережением) лиц, занятых трудом. Это касается всех, кто занят любым трудом! И состоят безопасность труда и безвредность труда из реальных материальных организационно-технических и санитарно-гигиенических, а то и лечебно-профилактических мероприятий.
Охрана труда – это и безопасность и безвредность труда лиц, работающих по найму. Этим в ней появляется социально–экономический аспект наемного труда, закрепленный юридически: обязанность нанимателя предупреждать причинение вреда нанятому работающему и обязанность возместить причиненный вред нанятому работнику, пострадавшему по причинам и обстоятельствам, связанным с его работой по найму (начиная с момента выхода его из дома на работу и кончая моментом прихода домой с работы).
Словосочетания «безопасность труда» и «охрана труда» звучат по-разному на разных языках. В англоязычных странах (а за ними и в международных документах) безопасность труда называется Safety или, что более точно – Safety at Work (обеспечение безопасности на работе). Безвредность труда или здравоохранение трудящихся – Health или, что более точно – Health at Work (сохранение здоровья на работе). Охрана труда в США, в ООН и в Международной организации труда (МОТ), а также во многих странах называется «occupational safety and health» (сокращенно OSH). Охрана труда в Великобритании и в странах бывшей Британской империи, а также в Международной организации по стандартизации (ИСО) называется «occupational health and safety» (сокращенно OH&S). Дословно эти словосочетания означают: «обеспечение безопасности труда и сохранение здоровья работающего по найму». Это и есть значение русских слов «охрана труда».
А.Г. Федорец
– По своему действительному смыслу отглагольное существительное «охрана» (охранение) относится к категории «деятельность». С появлением в обиходе слова «охрана» филологи в XIX века шутили, что если так дело и дальше пойдет, то вместо слова «соблюдение» будем писать «соблюда», а вместо «наблюдение» – «наблюда». К счастью, тенденция остановила свое развитие на «охране труда»…
Изначальное (по К. Марксу) значение термина «охрана труда», действительно обозначает деятельность по «охране (защите) труда от капитала». При этом «труд» в данном контексте рассматривается не в качестве физической «работы», а в качестве источника добавленной стоимости [1, 2].
«Охрана труда» (по существу) – деятельность, направленная на защиту интересов наемных работников в трудовых отношениях, опирающаяся на систему государственных требований (правовых норм) и общественных институтов (политические партии, профсоюзы, общественные объединения).
Только такое понимание «охраны труда» позволит открыть глаза на неадекватность соответствующего определения ст. 209 ТК РФ и заставит задуматься о действительном содержании всей деятельности по «охране работников от труда» в современных условиях.
На самом деле, «охрана труда» – безусловно важная социально-политическая деятельность, которая является элементом системы сдержек и противовесов в обществе, пока еще разделенном на класс «работодателей» и класс «наемных работников». В силу своей роли «охрана труда» является источником социальной конфронтации, поскольку претендует на добавочную стоимость, создаваемую (опять же, по К. Марксу) трудом и капиталом совместно. Теперь понятно, почему предприниматели в «охране труда» так же заинтересованы, как и наемные работники – в предпринимательской прибыли?
«Охрана труда», безусловно, имеет косвенное отношение и к «безопасности труда», точнее – к «обеспечению» безопасности труда. «Обеспечить» означает: создать условия, предоставить ресурсы. В этом смысле более логичным было определение «охраны труда» в «Основах законодательства Российской Федерации об охране труда», утративших силу в 1999 г.: «Охрана труда – система обеспечения безопасностижизни и здоровья работников …». Конечно, и это определение не вполне логичное, но – «теплее»…
«Безопасность» можно рассматривать как «свойство» или «состояние». Но точно не «деятельность». Также понятно, что говорить о «безопасности труда», не имея в виду в целом «безопасность производственного процесса», по меньшей мере, не вполне научно.
«Безопасность труда» в настоящее время понимается во всех странах и во всех сферах (кроме «охраны труда» в России) одинаково – это такое состояние производственного процесса, при котором отсутствует недопустимый риск для жизни и здоровья человека [3].
Но производственный процесс, это здания и сооружения, машины и оборудование, материалы и технологии, менеджмент и компетенции. Отметим, что все перечисленное в нашу отечественную «систему сохранения жизни и здоровья» совсем не входит. Хотя бы потому, что «охраной труда» управляет отдельное ведомство (см. ст.216 ТК РФ), а к производственному процессу это ведомство не допущено.
Отметим, что в отличие от «охраны (наемного!) труда» социальный статус «человека» в контексте «безопасности труда» не играет ровно никакой роли: индивидуальный предприниматель, наемный работник, работник подрядчика, помощник по хозяйству или просто «гражданин». В словосочетании «безопасность труда» и понятие «труд» обозначает совсем не то, что следует «охранять».
«Безопасность труда (производства)», в отличие от «охраны труда», отвечает, как интересам работников, так и интересам работодателей. Первым, безопасность производства сохраняет жизнь и здоровье, а вторым – капитал. Но в нашей стране «безопасность производства», почему-то, пока вне закона…
Что такое «охрана труда» в мире и в условиях национального законодательства РФ?
Г.З. Файнбург
– Напомним, что охраной труда называют деятельность по обеспечению безопасности труда и сохранения здоровья работающих по найму. К важнейшим принципам охраны труда, общепризнанным в мире, относятся (1) профилактика повреждения здоровья (смерть, травмы, отравления, поражения, заболевания) работающих и (2) система социальной защиты пострадавших на производстве способами обязательного социального страхования.
Подчеркнем, что организационно-технические, санитарно-гигиенические и лечебно-профилактические методы обеспечения безопасности труда и сохранения здоровья работающих в процессе выполнения рабочих операций трудовой функции, на рабочем месте, в иных случаях, связанных с работой, практически одинаковы во всем мире, а вот условия, способы, процедуры возмещения вреда, причиненного на работе работающему по найму, различаются в разных странах, поскольку связаны с особенностями национального регулирования социально-экономических и правовых отношений. Например, в нашей стране, охрана труда касается только работников, работающих в интересах работодателей-юридических лиц и работодателей–индивидуальных предпринимателей по трудовому договору. Других наемных работников и других нанимателей она не касается.
В основе всей работы организатора производства, нанимающего персонал для замещения производственных функций трудовыми, по организации обеспечения безопасности труда и сохранения здоровья работающих по найму лежит система управления охраной труда. Для того чтобы организатор производства мог использовать наилучший и уже апробированный международный опыт в разных странах разработаны различные стандарты на системы управления охраной труда.
В нашей стране наиболее известны (1) Руководство МОТ по системам управления охраной труда – ILO OSH 2001, реализованное в межгосударственном стандарте ГОСТ 12.0.230-2007 и (2) британский стандарт BS OHSAS 18001:2007, широко используемый в странах СНГ для сертификации систем управления охраной труда и промышленной безопасности. Но ими список стандартов СУОТ не исчерпывается. А в марте 2018 года принят первый в мире официальный международный стандарт – ISO 45001:2018 «Системы управления охраной труда. Требования с указаниями по применению». Его внедрением в российскую практику управления еще предстоит заняться.
В основе всех систем управления охраной труда лежат несколько фундаментальных принципов: приоритет профилактики перед апостериорным реагированием, включение всего персонала в управление охраной труда, идентификация опасностей и оценка риска, разработка мероприятий по защите от рисков воздействия и внедрение их в практику.
К важнейшим мероприятиям охраны труда относят (1) изменение технологии производства, включая замену оборудования, средства (2) коллективной и (3) индивидуальной защиты, (4) лечебно-профилактические мероприятия, (5) формирование и развитие профессиональной компетенции работающих для безопасного выполнения работ, (6) формирование и стимулирование внутренней мотивации работающих и их руководителей на безопасный труд и безопасное поведение.
Российская охрана труда в целом соответствует международным образцам, но содержит и достаточно много непринципиальных, но мешающих наилучшей практике, отличий. Например, надуманная, дорогостоящая, не влияющая на безопасность труда, небрежно прописанная, вызывающая немало обоснованной критики и неприязни, вплоть до социального ожесточения, специальная оценка условий труда уникальна, действует только в России, и пока ничего кроме вреда охране труда не принесла. Есть и еще масса недостатков. Они настолько вопиющи, что известны всем и вся.
Но есть и масса достоинств. Наши гигиенические нормы научно обоснованы и являются одними из наиболее жестких, наиболее защищающих в мире, наша система обучения вопросам охраны руда – одна из самых лучших в мире… Есть и еще много достоинств охраны труда в России, но увы, несмотря на эти достоинства, обилие нормативов, их детальность и жесткость, уровни травматизма и заболеваемости пока очень далеки от требуемых… Надеемся, что только пока…
А.Г. Федорец
– Понимание сущности «охраны труда» в мире за последние 150 лет в целом не изменилось: речь идет исключительно о социальной защите наемного работника и результатов его труда от «капитала» (бизнеса, предприятия, прибыли…).
Но за это время очень изменился сам мир, стремящийся к стиранию различий (расовых, религиозных, социальных, гендерных и пр.). В таких толерантных условиях «охрана труда», как значимый источник социальной конфронтации выглядит вообще одиозно и в документах даже самой МОТ табуируется, как, и термин, обозначающий темнокожую расу. Поэтому не случайно в современных документах МОТ термин «социальная защита» (social protection) используется в качестве синонима не вполне приличного термина «охрана труда» (labor protection).
Систематическая подмена в отечественных документах понятия «occupational health and safety» («безопасность и здоровье на производстве») на «охрану труда», является, по меньшей мере, неадекватной (если не иметь в виду возможный умысел). В любом контексте «безопасность» — это не «охрана» и не «защита», а «свойство» или «состояние». Несмотря на то, что «логика» (как и «техника безопасности») в «охрану труда» не входят, но их пока никто и не отменял.
За рубежом никто не стал бы сравнивать понятия «безопасность труда» («occupational health and safety») и «охрана труда» (labor/social protection), как совершенно не сопоставимые. Точно так же совершенно невозможно сопоставить понятия «система менеджмента безопасности труда и охраны здоровья» («occupational health and safety management system») с «системой управления охраной труда», отечественной придумкой, которой нет аналогов.
В России понятие «охрана труда» уведено далеко в сторону от своего изначального смысла. Согласно ст. 209 ТК РФ «охрана труда – система мероприятий». Любому образованному человеку с первого взгляда на ТК РФ ясно, что, во-первых, это точно не «система», а во–вторых, «мероприятие» — это способ чем-то занять бездельников, сымитировать деятельность или просто потратить чужие деньги под прикрытием общественного интереса. Но точно не способ что–либо «обеспечить», решить задачу или достигнуть цели. Для этого «принимаются меры».
Тем не менее, о «перечне мероприятий» отечественной «охраны труда» можно говорить вполне уверенно: охрана труда – перечень мероприятий. Все мероприятия охраны труда фактически перечислены в ст. 212 ТК РФ и повторяются в Типовом положении о СОУТ.
Все «мероприятия охраны труда» (без исключений) не имеют отношения к производственным процессам, т.е. не имеют отношения и к «безопасности производственных процессов» («occupational health and safety»). С административно–правовой точки зрения это объясняется очень просто: охраной труда (мероприятиями) управляет Минтруд России (ст. 216 ТК РФ). При этом в сферу «охраны труда» не входят направления, администрируемые другими ведомствами (пожарная, промышленная безопасность, гигиена труда). Кроме того, все федеральные органы исполнительной власти не вправе устанавливать требования к продукции и, соответственно, к производственным процессам, включая требования к безопасности (ст.ст.1, 4 Федерального закона от 27.12.2002 №184-ФЗ «О техническом регулировании»).
Поэтому понятия «безопасность производственного процесса» и «безопасность труда» в нашу отечественную «охрану труда» вообще не входят. «Безопасные условия труда» – это о чем-то другом: привлекательном, но принципиально не достижимом... Что объединяет понятия «охрана труда» в мире и в России, так это то, что в обоих случаях «охрана труда» имеет весьма отдаленное отношение к непосредственному решению организационно–технической задачи «сохранения жизни и здоровья работников в процессе труда».
Почему, несмотря на обилие нормативных актов по охране труда, реальный производственный травматизм в России много выше, чем в развитых странах?
Г.З. Файнбург
– Если образно ответить, то получатся слова замечательной русской народной пословицы: «Гладко было на бумаге, в жизни встретились овраги!». Оторванность многих нормативных актов от реалий жизни, нацеленность их на бюрократические отчеты, а не на реальное воздействие на реальные механизмы обеспечения охраны труда – все это оказывает свое негативное действие.
Три класса причин сливаются в один печальный результат.
Во-первых, наша страна очень отстала по автоматизации и механизации труда от цивилизованного мира. У нас слишком много тяжелого, ручного, физического труда, при котором травматизм естественно выше, чем у операторов новейшего почти полностью автоматизированного оборудования в Европе или Америке.
Во-вторых, российский менталитет – что хочу, то и ворочу, в сочетании с резко негативным отношением к любым нормативным требованиям (пример, – демонстративное отстегивание ремней безопасности в автомашине) проявляется в охране труда самым неблагоприятным образом. Все – абсолютно все – и рабочие, и руководители, и собственники, и чиновники – все убеждены, что требования охраны труда выдуманы и абсолютно не нужны… Их никто не выполняет, и выполнять не собирается, только под палкой что–то делается… А все бумаги, загодя оформленные на всякий случай, лежат на полках, поскольку они написаны далекими от практики людьми, написаны для «галочки», для формализма, они нереалистичны, и в реальной жизни никто ничего не выполняет…
В-третьих, система управления, а особенно государственного регулирования, наполнена непрофессиональными, уникальными в мире, не выполнимыми на практике, зачастую коррупциогенными и надуманными бенефициарами, не обоснованными научно (науку разогнали и на тендерах за три копейки любой прохожий может взяться за выполнение сложнейших работ) чрезмерно детальными и губящими инициативу «требованиями охраны труда»…
Русская народная пословица гласит: Если Бог хочет наказать, он лишает разума! Увы в «Стране Дураков» разум не нужен, в ней нужны лишь Коты Базилио и Лисы Алисы, коих развели десятками тысяч! Что посеешь, то и пожнешь….
Когда-то известный антикоммунист, антисоветчик, ярый ненавистник нашей страны и идеолог американского империализма и гегемонизма Збигнев БЖЕЗИНСКИЙ сказал: «Новый мировой порядок будет строиться против России, за счет России и на обломках России». А охрана труда – важнейший элемент сохранения трудового потенциала нации, условие развития производительности труда и функционирования устойчивой экономики, экономики, позволяющей России сохранять свою независимость и государственность. Вот ее и пытаются всеми силами на всех фронтах незаметно разрушить.
Но и помимо этого в России не хватает профессионального мастерства работников и руководителей, всеобщей мотивации на безопасный труд, достойного вознаграждения за безопасный и производительный труд (фактически стимулируется только казнокрадство), простора для инициативы масс. Крое того, Россия не прошла тотальную бесчеловечную «дрессировку» людей безжалостной «дисциплиной труда» капитализма, через 500 лет которой прошли все развитые ныне страны.
А уровень травматизма – это своеобразный индикатор реального состояния дел с «культурой производства» и с «культурой безопасности». Это абсолютно всем понятно. А потому огромные усилия тратятся на организацию возможности официального не учета реально произошедших несчастных случаев. Обратим внимание, что число учтенных несчастных случаев с работниками резко падает, поскольку работники массово становятся лицами без определенных занятий, не работающими, а оказывающими услуги по договорам гражданско–правого характера или в рамках одновременно запрещенно–разрешенного заемного труда. Несчастные случаи с такими лицами не учитываются официальной статистикой, и картина становится намного более красочной.
Но все все правильно понимают, ведут себя соответственно, а потому результирующая реальность ужасает!
А.Г. Федорец
– Многочисленные исследования показывают, что отечественная официальная статистика травматизма лукавит не менее, чем на … 95%. Очень наглядную картину рисует простейший критерий МОТ: в странах с «удовлетворительным» учетом травматизма 1 несчастный случай со смертельным исходом должен приходиться не менее, чем на 500 не смертельных несчастных случаев. В Германии, например, этот показатель держится на уровне, примерно, 1700. В России этот показатель постепенно снижается и опустился уже почти до… 20. Теория вероятностей и математическая статистика утверждают, что в России должны фиксироваться около 2 млн. несчастных случаев в год (в Германии – почти 1,5 млн.!). Сравните с 28 тыс. травмированных по официальной статистике и станет ясно, что говорить не о чем.
Растет ли у нас «реальный травматизм», снижается ли у нас «реальный травматизм» – науке это неизвестно. Наука не в курсе дела…
Но можно предположить, что с травматизмом у нас, скорее всего, не все в порядке. При этом главная (системная) причина «реального травматизма» и практически каждого отдельного несчастного случая кроется именно в «обилии» неадекватных «нормативных актов».
Кстати, все ли знают, что в правовой системе России понятие «нормативный правовой акт» (НПА) до сих пор однозначно не идентифицировано, а термины «нормативный акт» (НА) и «нормативный документ» (НД) могут, вообще означать все, что угодно (в зависимости от контекста)? Для того, чтобы оценить вред, который наносит безопасности труда «обилие» НА, НД и НПА достаточно представить, что каждый рабочий день появляются около 100 новых «как бы» НПА и понять, что их требования не подлежат непосредственному применению работниками организации, поскольку адресованы только … самой «организации» (в «охране труда» – «работодателю»).
Поэтому каждый новый НПА (или НД?) и каждое относящееся к организации требование каждого документа внешнего происхождения подлежит в организации «расписыванию» по должностным лицам и иным работникам с учетом их ролей, функций, полномочий и пр. На самом деле, даже наши крупнейшие государственные монополии с этой задачей не справляются: не хватает ни компетенций, ни иных ресурсов.
А повсеместно встречающееся в инструкциях формальное обязывание каждого работника соблюдать все требования «всей охраны труда», содержащиеся во всех действующих то ли «актах», то ли «документах», то ли «мнениях» приводит исключительно к травмам, гибели и авариям.
Несчастные случаи предотвращаются не обобщенными «нормативными» актами, не абстрактными «мероприятиями» и, вообще, не всеобъемлющей «охраной труда», а принятием конкретных организационно–технических мер, направленных на недопущение конкретного несчастного случая, с конкретным работником, на конкретном рабочем месте, в конкретных условиях, с использованием имеющихся в конкретной организации возможностей и компетенций.
«Технику безопасности» отменили, что такое «владение безопасными методами и примами работы» до сих пор не объяснили, а «обилие нормативных актов» и «мероприятий» лишает даже добросовестных работодателей возможности изыскать время и ресурсы, чтобы обратить внимание на «безопасность труда».
Интересно узнать, в какой степени сохранит жизнь и здоровье оленевода его следование «Правилам по охране труда оленеводов», скомпилированных (как это принято) вчерашним студентом–троечником с различных советских «Правил по технике безопасности»? Одно очевидно, если оленевод подойдет к оленю не с той стороны, с которой ему предписал мудрый бакалавр, его работодателя оштрафуют…
В этом и заключается истинный смысл НПА в охране труда – служить источником административных санкций, а не мерой, предупреждающей травматизм и заболеваемость.
Что представляет собой понятие «риск» и какие методы управления рисками существуют?
Г.З Файнбург
– Слово, термин и понятие «риск» очень широкое и очень часто используется. Слово «риск» по широте использования аналогично слову «хлеб». Все его знают, каждый день используют, но часто под другим названием – например, батон, буханка, булка, а как выпечь хороший и вкусный хлеб не знают, едят то, что дают или продают, не хлеб, а одно «название». Вот и термин «риск» широко используется в разных смыслах для разных целей.
Наиболее общее определение риска – неопределенность результата действий. Именно так дает одно из определений риска международный стандарт ISO 45001:2018.
Но для безопасности труда, для охраны труда этого мало, на этом понятии не построить систему профилактики неблагоприятных результатов, а потому, нарушая общую идеальную традицию – одно понятие – один термин, этот же международный стандарт дает еще одно (!!!) определение риска: риск – сочетание возможности неблагоприятного события с его значимостью (тяжестями последствий). Такое же определение риска дается и в ССБТ. Оно не противоречит, а детализирует в сфере охраны труда общее понимания риска, как неопределенности результата действий.
К несчастью, вид этого сочетания принципиально неизвестен, а потому на практике используют слово риск для именования лишь одной возможности событий, словесно фиксируя (определяя, выбирая) ту или иную значимость событий (например, смертельный или несмертельный травматизм).
Очень часто, путая возможность и ее количественную меру – вероятность, говорят о вероятности события. Заметим, что в международных англоязычных документах для описания риска используют не математическую вероятность – probability, а ее обыденный аналог – возможность с грубой оценкой «будет или не будет» – Likelihood.
Подчеркнем, что риск – качественная величина, и для его измерения нельзя использовать классические количественные метрические шкалы измерения, а нужно пользоваться шкалами наименований и порядка. Для корректного измерения величины риска необходимо ввести понятие «степени риска», как это сделано нами в системе межгосударственных ГОСТ ССБТ: степень риска – это мера риска, балльная и/или вербальная, ранжирующая по шкале порядка место данного риска среди других рисков. Из всех возможных степеней риска выделяют три типа степени риска:
Первый тип – пренебрежимо малая степень риска (ничтожный риск). Это степень такого риска, наличием которого можно пренебречь и, не предпринимая никаких специальных мер обеспечения безопасности, допустить персонал к выполнению работ, производимых в рамках общих мер безопасного поведения и безопасных приемов труда, практически без использования специально предусмотренных мер и средств обеспечения безопасности.
Второй тип – допустимая степень риска (допустимый риск). Это степень такого риска, при котором организатор производства может допустить работающих к выполнению работ, но только при строгом соблюдении ими установленных регламентов выполнения работ и использования регламентированных мер и средств безопасности. (Допустимость степени риска определяется организатором производства с учетом установленных им мер безопасности и требований национального законодательства).
Третий тип – недопустимая степень риска (недопустимый риск). Это степень такого высокого социально значимого риска, неприемлемого обществом, при котором организатор производства не может допустить персонал к выполнению работ при применяемых регламентах выполнения работ, регламентированных мер и средств безопасности из–за возможности серьезного происшествия. (Задача организатора производства в этом случае – разработать новые регламенты безопасного выполнения работ и применить новые средства защиты, т.е. по сути, снизить степень риска с недопустимой до допустимой).
Методы управления рисками хорошо известны. В наиболее общей форме они звучат так: устранение (элиминация) риска; снижение риска; ограничение риска; передача риска третьим лицам.
А.Г. Федорец
– Понятие «риск», как и понятие «счастье», – обширно, многогранно и разнообразно. Скорее всего, многих это удивит, но главными понятиями, представляющими понятие «риск» в его современном понимании, являются не «тяжесть» и «вероятность», а «неопределенность» и «контекст».
Представление о «риске» в сфере официальной «охраны труда» соответствует началу 60–х годов прошлого столетия. В данном случае Минтруд России, предполагающий в качестве основы для единого всероссийского метода оценки риска взять метод Файн-Кинни (1976 года) – безусловный лидер.
В крайне ограниченном объеме пытаться изложить существо «риска» достаточно опасно (как для читателей, так и для автора): «неполное знание страшнее полного незнания». Поэтому скажем так: все, что известно о «риске» в рамках отечественной «охраны труда» – заблуждение. От начала и до конца. Чтобы что–то понять о риске следует читать другие книжки, а не ТК РФ или Типовое положение о СУОТ.
В рамках настоящего вопроса остановимся только на самых принципиальных моментах, отличающих современное представление о риске от заблуждений, господствующих в «охране труда».
Актуальное (с 2009 года) определение риска выглядит следующим образом: риск – влияние неопределенности на цели (по ГОСТ Р ИСО 31000–2010). Несмотря на то, что в основе понятия «риск» лежит «неопределенность», о риске вполне определенно можно сказать, что это точно не «вероятность», о которой идет речь в ст.209 ТК РФ.
Признаком действительного понимания существа «риска» в его современной трактовке является отчетливое осознание не вполне очевидного факта: чем больше частота опасного события, тем МЕНЬШЕ РИСК, связанный с этим событием [5]. Поймете это – поймете о риске главное.
В 2017 году по заказу ПАО «РЖД» специалистами АНО «Институт безопасности труда» разработан национальный стандарт ГОСТ Р 12.0.011–2017, который впервые (не только в России, но и в мире) реализует современную (2009г.) концепцию риска и принципы риск–менеджмента в сфере безопасности труда.
Главная идея стандарта, заключается в том, что «вероятность наступления несчастного случая» представлена в виде «степени нашей недоработки по его предотвращению». А может ли быть иначе? Но именно в этом и заключается принципиальная новизна подхода. А наш национальный стандарт в этом смысле – первый в мировой практике.
В первую очередь отметим, что если речь идет о рисках в контексте организации, то «владельцем» риска (еще одно новое понятие в современном риск–менеджменте) и является «организация». Поэтому, было бы грубой ошибкой назвать риск организации (работодателя) «профессиональным», поскольку «работодатель» это не «профессия»… Но и «профессиональный риск работника» также можно выделить и исследовать отдельно (см. следующий вопрос).
«Управлять» непосредственно «риском» невозможно, поскольку в основе риска лежит «неопределенность», а «управлять можно только тем, что можно измерить». Поэтому «управление риском», на самом деле, заключается, в управлении его измеримыми параметрами (неопределенность, вероятность, цель, возможный ущерб).
Уменьшение неопределенности – это уменьшение области нашего незнания состояния и свойств производственного процесса, а уменьшение вероятности наступления несчастного случая (в концепции ГОСТ Р 12.0.011-2017) означает принятие конкретных защитных мер (не масштабных мероприятий, а конкретных мер!) с известной в системе риск–менеджмента результативностью.
Рисками управлять можно, но только и исключительно «в рамках структурированной системы менеджмента, интегрированной в производственный процесс компании». И это не просто «стандартный штамп». Вне системы менеджмента управление рисками такое же бессмысленное занятие, как и счет звезд на небе или управление рисками в рамках «системы управления охраной труда».
Какова роль понятия «профессиональный риск» в отечественной «охране труда»?
Г.З. Файнбург
– Если емко оценить роль термина «профессиональный риск» в отечественной охране труда, то можно сказать словами русской народной пословицы: Из грязи в князи!
Этот термин долгие годы в нашей стране не применяли, а теперь он стал наимоднейшим словосочетанием. Эти красиво звучащие слова призваны наполнить видимым смыслом бессмысленные по сути выступления разных официальных лиц, зачастую не скрывающих своего личного отвращения к охране труда и ее проблемам. Мы сознательно говорим о термине, а не об обозначаемом им понятии, ибо этот термин сегодня не произносит только ленивый, причем 99% лиц, использующих этот термин, вольно или невольно подменяет смысл обозначаемого этим термином понятия. Вот в чем беда!
Подавляющее большинство считает, что термин «профессиональный риск» означает риски, связанные с той или иной профессией. Но это не так! Во всем мире профессиональный риск это риск, связанный с наемным трудом и только! Это хорошо видно в международном англоязычном термине «occupational risk». В нем нет никакой профессии – profession, а есть только занятость (occupation) по найму. Более того, профессиональный риск это не риск любого повреждения здоровья наемного работника в процессе труда, а только очень значимый для общества и пострадавшего риск, связанный с работой – риск утраты трудоспособности, профессиональной и(или) общей, либо риск смерти!
Из этого вытекают очень важные следствия. Профессиональным риском можно управлять, занимаясь предотвращением (профилактикой) утраты трудоспособности в случаях производственного травматизма и профессиональной заболеваемости, но нельзя заниматься оценкой профессионального риска на рабочих местах. Никаких объективных данных для этого просто нет.
На рабочих местах и силами работодателя можно оценить только риск воздействия идентифицированной опасности или ситуационный риск создания такой ситуации, в которой риск воздействия очень велик. Даже оценкой риска повреждения здоровья должны профессионально заниматься медики. А оценкой профессионального риска, используя статистические данные по всей стране, должны заниматься органы власти: инспекция труда, фонд социального страхования, регулятор, наконец. При этом, данные этого анализа, данные оценки профессионального риска должны быть общедоступны, а не предоставлены «грызущей критике мышей» в закрытых архивах этих ведомств.
Сегодня «профессиональный риск» – это тотем, на который молятся, это отблеск светлого будущего, это волшебное слово типа «Сезам, откройся». Он призван решить все проблемы охраны труда, а за одно и удовлетворить рентоориентованные фантазии отдельных бенефициаров в сфере его оценки. А пока аффилированные с Регулятором грамотеи пытаются соединить несоединимое и нарисовать принципиально невозможную, а потому никем нигде в мире не используемую, методику оценки профессионального риска на рабочем месте, российская охрана труда живет, как жила, защищая уже сегодня работающих от рисков воздействия, вызывающих в ряде случаев повреждения здоровья, которые зачастую приводят к утрате профессиональной, или общей, трудоспособности либо к смерти пострадавшего.
Насильственное внедрение в практику противоестественной для практики оценки профессиональных рисков на рабочих местах, если произойдет объявленное Регулятором, приведет к тому, что настоящая охрана труда в России, уже находящаяся в нокдауне после нашествия специальной оценки условий труда, будет добита окончательна. А с ней и культура производства, а с ней качество и конкурентоспособность продукции.
Но, не исключено, что произойдет привычное и отлаженное: все будут говорить о профессиональных рисках, понимать их каждый по своему, управляться с охраной труда, как привыкли… а уникальное российское искаженное понимание термина «профессиональный риск» никак не повлияет на реальную практику охраны труда.
А.Г. Федорец
– Отвечать на вопросы о сущности понятий, перечисленных в ст. 209 ТК РФ достаточно проблематично, поскольку в этих определениях собраны практически все возможные нарушения законов и правил логики. В том, что касается определения понятия «профессиональный риск» достаточно набраться смелости и признать, что это точно не «вероятность». Тогда станет ясно, что разговаривать о «профессиональных рисках» в «охране труда» вообще не имеет никакого смысла.
Можно привести массу цитат, наглядно поясняющих почему не следует во всяком несоответствии искать злонамеренность, но нагляднее всего отражает ситуацию с «профессиональным риском в охране труда» фраза В. ПЕЛЕВИНА: «Миром правит не тайная ложа, а явная лажа».
Понятие «профессиональный риск» не является новеллой нашего законодательства. Оно широко используется в развитых странах именно как «professional risk». И означает это понятие, действительно, профессиональный риск ... «профессионала»: врача, адвоката, архитектора, топ–менеджера и представителей других профессий, ошибочные решения которых могут нанести существенный ущерб интересам заказчиков их услуг. Владельцем «профессионального риска» в данном случае является, разумеется, сам «профессионал». Этот риск страхуется и существует целое направление страхового бизнеса – страхование профессиональной ответственности (что, собственно, и означает страхование профессионального риска). Примерный аналог – страхование ответственности организаций и экспертов, проводящих специальную оценку условий труда.
Тот риск, который у нас некомпетентно и безответственно назвали «профессиональным», должны были бы назвать либо «трудовым», либо «производственным», либо – «риском, связанным с возможным ущербом для жизни и здоровья работников в связи с их занятостью в общественном производстве». Как видим, в более точном переводе на русский язык термин «occupational health and safety risk» выглядит не вполне удобным для применения. Но, согласитесь, это совсем не то, что и «риск архитектора». Назовем, для определенности, этот вид риска «производственным риском», чтобы явным образом отграничить его от «профессионального риска».
О каком именно «риске» идет речь в ст. 209 ТК РФ доподлинно неизвестно никому, даже авторам этого юридического казуса. Во-первых, как мы все прекрасно знаем, риск – это все, что угодно, только не «вероятность», а, как минимум, тяжесть с учетом вероятности. Но и «вероятность» в риск-менеджменте совсем не «относительная частота», о которой нам рассказывали в институтах. Во-вторых, из определения явным образом точно не следует, кто именно является «владельцем» этого риска (в рамках охраны труда – «работник» или «работодатель»?). Хотя, исходя из принципа «государственного управления охраной труда» и указания (в ст. 209 ТК РФ) на орган власти, уполномоченный устанавливать «Порядок оценки уровня профессионального риска», можно сделать вывод, что «владельцем риска, упомянутого в ст. 209 ТК РФ» является Минтруд России... Тогда, причем здесь слово «профессиональный»?
Исходя из изложенного роль существующего в ст. 209 ТК РФ термина «профессиональный риск» и его определения такая же, как и роль термина «охрана труда» – введение в заблуждение.
Правда, имеется надежда, что при очередном обновлении ТК РФ наиболее грубая ошибка в определении «профессионального риска» будет исправлена и с «вероятностью» наконец-то сочетают и «тяжесть». Что, на самом деле, ситуацию не сильно прояснит, поскольку потребуется изменение и первого слова: «профессиональный» (с учетом действительного владельца риска) следует заменить на «федерально-исполнительный».
В чем Вы видите риск-ориентированный подход к профилактике производственного травматизма и случаев профессиональной заболеваемости?
Г.З. Файнбург
– Риск-ориентированный подход к профилактике производственного травматизма и случаев профессиональной заболеваемости состоит, грубо говоря, из двух компонент.
Во-первых, все мероприятия профилактики производственного травматизма и случаев профессиональной заболеваемости разрабатываются на основе идентификации опасностей и анализа (с оценкой) риска воздействия и ситуационного риска, связанных с идентифицированными опасностями. Более детально смотри (после их утверждения) ГОСТ 12.0.230.4-2018 «ССБТ. Системы управления охраной труда. Методы идентификации опасностей на различных этапах выполнения работ» и ГОСТ 12.0.230.5-2018 «ССБТ. Системы управления охраной труда. Методы оценки риска для обеспечения безопасности выполнения работ».
А, во-вторых, управляют выявленными и оцененными рисками (устраняют, снижают, ограничивают, передают) приоритетно, занимаясь в первую очередь ситуациями, характеризуемыми наиболее высокими степенями риска.
И здесь нужно различать индивидуальный риск той или иной рабочей операции, того или иного рабочего места и коллективный риск для всей совокупности работающих.
Здесь не обойтись без примера. В организации, помимо прочих, имеется два монтажника-высотника и 500 сварщиков. Индивидуальные риски монтажника-высотника намного выше рисков сварщика, но огромное количество сварщиков делает коллективный (групповой или истинно «профессиональный» или какой-то иной – пока нет никакой терминологии, ни сам подход, ни его термины, ни понятийный аппарат не разработаны… пока же всех заинтересованных лиц волнует лишь тема: кому и как предприятия будут платить за псевдооценку «профессиональных рисков») риск более значимым для разработки мероприятий для его устранения.
Подчеркну, что почти все детали риск-ориентированного подхода к профилактике производственного травматизма и случаев профессиональной заболеваемости в общем ничем не отличаются от известных мероприятий охраны труда. Существует иллюзия, что система управления профессиональными рисками это нечто другое, чем система управления охраной труда. С известной долей точности это одно и то же. Во-первых, если уж на то пошло, то более правильно – второе, оно шире и точнее, а во-вторых, разница между этими системами примерна та же, что и разница между словами «жена» и «супруга». Оттенки, не имеющие юридического значения, конечно, есть, но не более того.
Заметим, что наилучший риск-ориентированный подход был реализован в советской социалистической командно-административной экономике, когда каждый занимался своим делом. Институты охраны труда профсоюзов изучали практику, собирали данные об инцидентах, травматизме и т.п., анализировали их. Институты медицины руда и гигиены труда исследовали влияние неблагоприятных условий труда на организм работающих. Отраслевые институты создавали новую более безопасную технику и технологические процессы. И все это делалось с позиции «риска». Просто принято было говорить не о рисках, а о заботе партии. Итоги воплощались в инструкции по безопасному ведению работ, которые следовало выполнять неукоснительно. Выполни мы то, что нужно, хотя бы наполовину – мы давно бы стали лидерами по реализации «Vision Zero» и не только снизили бы уровень травматизма до наилучшей практики, но и превзошли бы эту зарубежную «best practice». Да и общество всеобщего благоденствия давно бы построили. Говорить научились, а работать нет. Нужно повышать производительность труда. А повысить ее без нормальной охраны труда невозможно.
Альтернативы риск-ориентированному подходу не было, нет и не будет. Можно не говорить эти слова, но действовать нужно, только исходя из оценки риска. Этого достаточно. Вот почему я вижу необходимость применения риск-ориентированного подхода к профилактике производственного травматизма и случаев профессиональной заболеваемости как реалистично организованной практики защиты работающих от риска воздействия опасных и(или) вредных производственных факторов при выполнении работ.
А.Г. Федорец
– Если заменить расплывчатое слово «профилактика» на конкретное «предупреждение», то, безусловно, именно риск-ориентированный подход на текущем этапе развития человечества является безальтернативным. Следует сразу оговориться, что риск-ориентированный подход к обеспечению безопасности производства и безопасности труда не совместим с «охраной труда» в силу принципа «государственного управления охраной труда».
Также следует отграничиться от риск-ориентированного подхода, продвигаемого в рамках совершенствования контрольно-надзорной деятельности. Здесь внедрение риск-ориентированного подхода преследует вполне ясно выраженную цель – повышение результативности надзорной деятельности (собираемости штрафов) при снижении издержек на содержание надзорных органов. А соотношение этих показателей в явном виде и представляет собой «эффективность». Все вполне логично, разумно и прагматично...
Все согласны с тем, что установленные требования безопасности (они же «защитные меры», они же «меры управления рисками») следует безоговорочно соблюдать. Разногласия между сторонниками и противниками риск-ориентированного подхода возникают при обсуждении источника этих требований.
Сторонники риск-ориентированного подхода (я в их числе) говорят, что меры и требования безопасности вырабатываются компетентными специалистами на самом предприятии, на основе идентификации опасностей и оценки рисков. Роль государства в реализации риск-ориентированного подхода в обязывании работодателей выявлять опасности, оценивать риски, принимать меры, информировать работников. Должно ли государство детально расписывать (предписывать), как именно это работодатели должны делать, а за отступления от единых лекал управления риском наказывать? Безусловно – нет.
В основе риск-ориентированного подхода к предупреждению травм и заболеваний на производстве находятся не общественно-трудовые отношения (охрана труда), а производственный процесс. Как уже было отмечено ранее (вопрос 1) производственный процесс включает в себя элементы, которые не могут входить в «охрану труда» просто потому, что не подлежат государственному управлению: здания и сооружения, машины и оборудование, материалы и технологии, менеджмент и компетенции. Для того, чтобы реализовывать на практике риск-ориентированный подход необходимо, соответственно, и знание перечисленных элементов производственного процесса. А это уже сфера компетенций и ответственности технических специалистов и руководителей процессов, а не специалистов служб охраны труда. И уж, тем более, не чиновников Минтруда России.
Оппоненты риск-ориентированного подхода, как правило, прикрываются фразами вроде: «все требования безопасности написаны кровью», «не нами установлено, не нам и отменять», «не умничай – выполняй»… На самом деле, в разумных организационных системах все требования безопасности пишутся не кровью, а чернилами: до того, как «кровь пролилась» и для того, чтобы «кровь не пролилась».
Кровь человеческая не должна использоваться для написания требований безопасности. Изжитие этого человеконенавистнического лозунга можно считать одним из признаков начала осознания риск-ориентированного подхода. Оппоненты риск-ориентированного подхода наивно убеждены, что все требования безопасности появляются… из нормативных правовых актов, содержащих государственные нормативные требования охраны труда. Так в средние века, например, люди верили, что крысы и тараканы появляются из грязи. То есть непосредственный процесс их размножения казался людям вторичным.
В условиях, когда «как бы действуют» около 200 тыс. «как бы НПА», содержащих (по оценке Правительства РФ) более 2 млн. «как бы обязательных» требований, главные риски для отечественного предприятия – нормативно–правовые. Поэтому одним из главных обязательных условий внедрения в сферу безопасности труда вместо нормативного государственного регулирования риск–ориентированного подхода является радикальное (хотя бы в сотни раз) сокращение числа обязательных (государственных) нормативных требований безопасности.
Либо «государственное управление охраной труда» (чрезмерное и оторванное от производства нормативное регулирование), либо «риск-ориентированный подход к предупреждению травм и заболеваний». Все остальное – от лукавого…
Какие проблемы в обеспечении безопасности труда на производстве вы считаете главными?
Г.З. Файнбург
– Убежден, что безопасность труда и охрана труда служат людям, и все делают люди. А слова «управление рисками» на деле означают управление коллективами и людьми, их поведением, их приемами труда, их стремлениями работать безопасно и т.п.
Повторю, к важнейшим мероприятиям охраны труда относят (1) изменение технологии производства, включая замену оборудования, средства (2) коллективной и (3) индивидуальной защиты, (4) лечебно–профилактические мероприятия, (5) формирование и развитие профессиональной компетенции работающих для безопасного выполнения работ, (6) формирование и стимулирование внутренней мотивации работающих и их руководителей на безопасный труд и безопасное поведение.
Все это делают люди. Кто они? Это и простые работающие труженики, это их руководители, это топ–менеджмент предприятий, это собственники предприятий, это чиновники разных мастей и норова, это ученые и преподаватели в сфере охраны труда, это депутаты и прославляющие их журналисты, это… ВСЕХ ЭТИХ ЛЮДЕЙ НУЖНО МОТИВИРОВАТЬ ЗАНИМАТЬСЯ ОХРАНОЙ ТРУДА И УЛУЧШАТЬ УСЛОВИЯ ТРУДА!
И они ВСЕ СДЕЛАЮТ. И без указаний Регулятора, поскольку и так всем ясно, что лучше быть здоровым и богатым, чем быть бедным и больным (а именно к ним и относятся утратившие трудоспособность лица. Об умерших мы просто помолчим, разделяя горе их близких…).
Мы неоднократно писали и говорили с трибун о НЕМАТЕРИАЛЬНЫХ МЕРАХ МОТИВАЦИИ. Во многом они уже разработаны и утверждены, но лишь на региональном уровне – в Концепции-2030 улучшения условий и охраны труда ХМАО-Югры.
Нужна система наград, почетных званий, премий, дипломов и т.п. Это серьезные нематериальные стимулы. Я горжусь тем, что я полный кавалер «Шахтерской Славы», заслуженный работник высшего образования… Другие люди гордятся другим… Мой друг лауреат Государственной премии по развитию добычи нефти… Неужели это важней, чем сохранение жизни и здоровья на работе десятков миллионов работающих?
Убежден, что следует дополнить действующие положения о премиях Российской Федерации по науке и технике так, чтобы стало возможным присуждать премии: – за работы, являющиеся значительным вкладом в решение проблем охраны труда и безопасности производства, управления профессиональными и производственными рисками; – за создание высококачественных методических, учебно–методических и учебных пособий об организации работ по охране труда и безопасности производства, по управлению профессиональными и производственными рисками, а также для массового краткосрочного обучения работников методам защиты от профессиональных и производственных рисков; – за создание высокоэффективных систем управления охраной труда и/или безопасности производства и/или профессиональными и производственными рисками на различных уровнях управления.
Следует учредить серию ведомственных, правительственных и государственных наград, знаков отличия, почетных званий за заслуги в обеспечении охраны труда и безопасных условий труда, в том числе государственного звания «Заслуженный работник охраны труда Российской Федерации», знака отличия «Почетный работник охраны труда Российской Федерации», Почетного нагрудного знака отличия «За безопасный труд» трех степеней, ордена Российской Федерации «За заслуги в сохранении трудового потенциала нации (Орден Хранителя)», соответствующих медали и Почетного знака для собственников предприятий, в том числе работодателей – индивидуальных предпринимателей, реально обеспечивающих высокий уровень организации работ по охране труда и безопасности производства, защиты работников от профессиональных рисков.
Не менее важны МАТЕРИАЛЬНЫЕ МЕРЫ МОТИВАЦИИ, в первую очередь для организатора производства и его собственника, в качестве которых следует выбрать (1) переход страхователя из класса в класс обязательных социального страхования и страхования рисков гражданской ответственности перед третьими лицами, (2) снижение налогообложения с производственной деятельности, организованной безопасно и гигиенично.
А.Г. Федорец
– Проблем в обеспечении безопасности труда на производстве, действительно, много, все они сложные, требуют соответствующих компетенций. Потому пока и не решаются.
Существует множество сходных проблем, которые находятся на границе взаимоотношений между «экономикой» и «государством». «Охрана труда», находящаяся под государственным управлением, объективно не может иметь непосредственного отношения к «безопасности производства» на частных предприятиях (один из основных принципов гражданского права). Поэтому и «безопасность труда и производства» государство, на самом деле, не сильно интересуют.
Первая и важнейшая проблема, о которой уже упоминалось, это несоответствие государственного регулирования в сфере безопасности производства современной правовой системе России. В правовом государстве «безопасность производства» – категория, прежде всего, гражданско-правовая.
Эта проблема ярче всего проявляется в определении «охраны труда» : до тех пор, пока «охрана труда» будет выдаваться за «систему сохранения жизни и здоровья», ни о какой системной деятельности по обеспечению безопасности труда на производстве речи и быть не может.
Существо этой проблемы уже было рассмотрено в предыдущих вопросах. Поэтому на принципиальных различиях деятельности по «охране труда» и по «обеспечению безопасности производства» останавливаться еще раз не будем. А решение этой проблемы обеспечивается логичным разделением понятий, которое неминуемо приведет к исключению из ТК РФ … X Раздела. Если в ТК РФ есть отдельный раздел «охрана труда», почему (строго в соответствии со ст.1 ТК РФ) нет альтернативного раздела – «охрана капитала»?
Вторая проблема связана с несметным количество различных «государственных требований». Подавляющее большинство этих требований совершенно неадекватны, но, до тех пор, пока руководители и специалисты вынужденно поворачиваются к государственным требованиям лицом, не сложно догадаться, какой частью тела они повернуты к производственному процессу и его безопасности.
В целом решение этой проблемы заключается, как минимум, в сокращении числа действующих «обязательных требований», по меньшей мере, в сотни раз и передача правотворческих полномочий в сфере безопасности производства, как минимум, на уровень Правительства РФ. Это было бы хорошим шагом на длинном и многотрудном пути становления правового государства…
Третья проблема, является следствием первых двух и обусловлена профессиональной некомпетентностью лиц, так или иначе имеющих отношение к обеспечению безопасности производства. Все прекрасно знают, что на самом деле представляет собой «обучение по охране труда» или «аттестация по промышленной безопасности». Всем понятно, что «примерные программы» по охране труда имеют к безопасности труда не более чем «примерное» отношение. Объективный взгляд на состояние системы подготовки работников, специалистов и руководителей по вопросам безопасности производства позволяет сделать вывод о полном отсутствии такой системы. И здесь опять всплывает призрак всеобъемлющей «системы сохранения жизни и здоровья», которая подавляет под собой все живое и разумное как ... борщевик.
Кто, где и когда должен обучить работников «безопасным методам и приемам выполнения работ»? Неужели учить работников их профессии должен работодатель после приема на работу? Где и как часто руководители проходят обучение по организации безопасного производства работ? До каких пор «инструктаж» будет считаться формой «обучения»? Способен ли образованный человек, различающий слова «охрана» и «безопасность» сформулировать «требования охраны труда при обслуживании генератора»?
Для целесообразной деятельности по обеспечении безопасности труда на производстве требуются конкретные профессиональные компетенции, которые не имеют ничего общего с «примерными» знаниями в области «охраны труда». К сожалению, свет в конце тоннеля в этом плане пока не просматривается, пока не будет решена первая проблема.
Какие проблемы социального страхования от несчастных случаев на производстве и от профессиональных заболеваний Вы считаете главными?
Г.З. Файнбург
– Главной проблемой обязательного социального страхования от профессиональных рисков является отсутствие ОБЯЗАТЕЛЬНОСТИ, и не только платежей страхователей – организаторов производства в ФСС РФ, но и выплат страховщиком – ФСС РФ социального обеспечения пострадавшим.
Сегодня организатор производства, имеющий наемный персонал, обязан страховать работников, работающих по трудовому договору, и может застраховать лиц, работающих по договорам гражданско-правового характера, но не делает, сплошь и рядом, ни того, ни другого. И ни за что не отвечает. И это очень плохо.
Возьмем данные статистики ФСС РФ. На крупных предприятиях коэффициент травматизма примерно 1,45 (14–15 пострадавших на 100 000 застрахованных за год), на средних – 1,0, а на малых, сложно в это поверить, аж 0,42! А все просто. На крупных предприятиях страхуют, как правило, так, как положено, а на малых предприятиях практически никого не страхуют. Травматизм (неучтенный) там зашкаливает все разумные пределы, а учтенный – супер хороший, лучше, чем в Европах и Америках!
Нужно ужесточать контроль над страхованием профессиональных рисков! И жесточайше наказывать уклоняющихся от него организаторов производства.
Но нужна и «взаимность». Почему ФСС РФ присвоил себе право единолично решать – страховой это случай или нет? Почему считается, что работающий работает в интересах работодателя только в момент прямого выполнения трудовой функции? Любое другое, даже рациональное, действие: упал на лестнице, поскользнулся в туалете, и т.п. принимается в штыки – в момент травмы пострадавший не работал в интересах работодателя… Почему мы не оплачиваем травмы, полученные в переполненных автобусах, когда люди едут на работу в давке, чтобы не опоздать на работу, и ломают руки, ноги, ребра? Почему мы не платим пострадавшему, если страховщик, грубо нарушая закон, не платил страховые взносы? Ведь расплачиваться будет пострадавший и государственный бюджет страны! Но видимо привычка чиновников веками брать из казны, не экономя – государево, берет верх!
Страховщик должен выплатить застрахованному деньги страхователя, если застрахованный пострадал в любых обстоятельствах, связанных с работой. Для этого страховщик и существует. Если мы отказываем пострадавшему, то он идет в суд, если суд отказывает, то пострадавший становится на колени перед пенсионным фондом, и тот дает ему из бюджета пенсию на жизнь! В это время предназначенные для этого деньги работодателя «лежат» в фонде социального страхования. А постоянная муссируемая идея использовать эти средства – а они в профиците – на другие нужды, не связанные с охраной труда, просто чудовищна, граничит с преступлением!
Но можно лишь посочувствовать бедному страховщику, он зажат законами до полной невменяемости… Он ничего не может – ни анализ сделать травматизма (не для себя, а для страны), ни заставить страхователя что–то делать по охране труда, даже деньги на превентивные меры он не сам раздает, а ждет, когда их у него попросят…
Убежден, что заявительный характер превентивных мер должен быть дополнен предписывающим, и ФСС РФ должен сам решать, кто и что должен делать по превентивным мерам. Это и есть функция страховщика, а не просто кассы для пополнения бюджета!
И еще. Нам нужно персонифицированное страхование, и конкретной профессии, и конкретного рабочего места, и конкретного организатора производства. Вот тогда будет дело делаться, и делаться обоснованно. Давайте сделаем страхование, как в Финляндии, и то вперед. Мы много лет говорим об этом, но воз и ныне там.
А.Г. Федорец
– В настоящее время Фонд социального страхования РФ (ФСС РФ), пользуясь своим монопольным положением, вполне успешно выполняет функции страховой (финансовой) организации. Конечно, размеры выплат по страхованию, безусловно, нельзя считать удовлетворительными. Но, с другой стороны, и средний размер заработной платы, и средний размер пенсий также не являются основанием для оптимизма. Все эти показатели объективно отражают текущее состояние национальной экономики. Поэтому ФСС РФ в данном случае обвинять не стоит: уровень страховых выплат в ФСС РФ жестко привязан к фонду оплаты труда, к уровню заработной платы, т.е. к уровню развития экономики. Однако рассматривать функции и возможности ФСС РФ только как организации по собиранию и распределению страховых взносов было бы грубой ошибкой.
Безусловно второй важнейшей функцией ФСС РФ, после функции социальной защиты, является регулятивная функция, цель которой заключается в стимулировании социального и экономического развития предприятий (страхователей). Глупо было бы полагать, что улучшение условий труда, снижение травматизма и заболеваемости – это самостоятельные задачи, которую можно решить без обновления технологий и совершенствования систем менеджмента.
Исходя из самой сущности и целей страховой деятельности страховые тарифы устанавливаются таким образом, чтобы обеспечить прибыльность страховой компании. С чем ФСС РФ будучи государственным монополистом успешно справляется. К сожалению, система обязательного социального страхования устроена так логично и прагматично, что уровень травматизма на прибыльность ФСС РФ фактически не влияет.
Финансовое обеспечение предупредительных мер по сокращению травматизма изначально направлялось, в основном, на проведение аттестации рабочих мест, в настоящее время, по большей, части на проведение медосмотров и закупку СИЗ. В какой мере способствуют именно «сокращению» производственного травматизма указанные нормативные меры каждый может судить исходя из личного опыта. Наверное, в этом есть какой-то финансовый смысл, но к сокращению травматизма это ровно никакого отношения не имеет.
Единственным потенциально действенным инструментом стимулирования работодателей к повышению уровня безопасности производства мог бы быть институт «скидок и надбавок» к страховым тарифам. Однако и его реализацию следует признать крайне неудачной:
– во-первых, для получения скидки или надбавки, необходимо соблюдение совершенно формальных критериев, связанных с причинами травматизма, так же, как и настоящий опус – с погодой в Гондурасе;
– во-вторых, пока не удалось разумно решить вопрос учета несчастных случаев со смертельным исходом при определении скидок и надбавок (с учетом численности предприятия, вида деятельности, остальных показателей и тенденций);
– в-третьих, что самое опасное, принятый подход крайне негативно влияет на достоверность статистического учета травматизма (провоцирует сокрытие несчастных случаев и профзаболеваний).
Неудачная система скидок и надбавок – только одна из причин неудовлетворительного учета травматизма, но одна из самых очевидных и влиятельных. «Целевые» показатели травматизма, как правило, директивно устанавливаются на предприятии таким образом, чтобы они случайно не превысили среднеотраслевые. Так поступают большинство предприятий, для которых скидки-надбавки являются значимыми. И так каждый год. Соответственно – показатели травматизма по видам экономической деятельности неуклонно и неотвратимо снижаются.
С другой стороны, альтернативы государственному социальному страхованию в настоящее время нет. Как показывает опыт наших соседей по СНГ передача функций по обязательному социальному страхованию от несчастных случаев и профзаболеваний частным страховым компаниям (по аналогии с ОСАГО) не решает проблемы стимулирования работодателей к улучшению показателей травматизма и, при этом, фактически лишает работников возможности добиться у частной страховой компании получения страховой выплаты (возмещения вреда).
«Охрана труда» обязательна в отношении работников работодателя, связанных трудовым договором. Как быть с «безопасностью» работников и иных лиц, работающих как по найму, так и не по найму?
Г.З. Файнбург
– Чтобы правильно понять, что нужно делать, следует обратить внимание на существовании двух концепций решения этой проблемы.
Одна концепция, единственно правильная, но чуждая менталитету российского начальства, искренне считающего себя элитой, а российский народ быдлом, с которым не только можно, но и нужно обращаться по-скотски, состоит не только в сохранении, но и в преумножении трудового потенциала страны, в бережном отношении к «человеческому капиталу». Эта концепция, культивируемая в развитых странах Запада и Востока, говорит о том, что ВСЕ, КТО ТРУДИТСЯ (И НЕ ТОЛЬКО ПО НАЙМУ) должны быть ОБУЧЕНЫ БЕЗОПАСНОСТИ ТРУДА и ЗАСТРАХОВАНЫ ОТ РИСКА ПОВРЕЖДЕНИЯ ЗДОРОВЬЯ.
Тот, кто работает сам, сам и должен застраховаться, и по идее, сам должен заплатить за свое обучение. Но поскольку эта категория людей трудится в сельском хозяйстве (фермеры), в сфере услуг (водители, таксисты, экспедиторы), торговли и т.п., т.е. в сферах, которые государство поддерживает, то государство выделяет средства на это обучение и обучает не через сеть частных компаний, хватающих «заказы», а через сеть государственных центров обучения и без всяких тендеров. Всем ведь известно, кто хорошо учит, а кто нет.
При этом по сути, все лица, работающие по найму, должны быть застрахованы и обучены нанимателем за счет его средств. Для стимулирования этих процессов государство разрешает всем нанимателям относить эти средства к необлагаемых налогами средствам, а для малого и среднего бизнеса даже может бесплатно организовать это обучение (на средства социального страхования!!!). Это было установлено в нашей стране, но затем ликвидировано ради создания грабительской системы независимой аттестации персонала. Ведь, чем меньше будет возможность бесплатно учиться, тем большие деньги могут заплатить необученные люди за «независимую аттестацию», чтобы сразу без обучения легально купить справку о том, что они грамотные (лишь бы она была написана не на туалетной бумаге эконом-класса и без явных орфографических ошибок – неявные и стилистические не считаются, ибо грамотных лиц, способных увидеть такие ошибки, практически не осталось в стране).
Другая концепция, наша, чисто российская – спасение утопающих дело рук самих утопающих, но мы им руку не протянем, а стыдливо отвернемся, делая вид, что мы их: а) не видим, и, следовательно, – б) они не существуют.
В сложившейся в нашей стране ситуации для реальной заботы о людях труда нужно вывести главу X «Охрана труда» из Трудового кодекса РФ и на ее основе принять Федеральный закон «Об обеспечении безопасности труда и сохранения здоровья работающих на работе по найму».
Более детально я писать не буду, ибо многим все это хорошо известно, и действует во многих странах, например, в Беларуси, поскольку никто из тех, кто может это сделать, этого делать не собирается.
Убежден, что национальные интересы России и всех россиян требуют кардинального изменения законодательства и исправления системных ошибок, но пока все происходит наоборот, и системные ошибки продолжают углубляться и смертельный травматизм даже официально высок, не говоря уже о количестве случаев, не фиксируемых статистикой, ибо они произошли не с работниками, а с НЕЛЮДЬМИ, ибо даже имени у них нет, не говоря уже о правах на защиту от рисков на работе.
Красивых ярких слов произносится много, почти все они неверные, а дела нет даже на копейку! А ведь хорошо известно, и что делать, и как делать, и зачем делать.
А.Г. Федорец
– «Охрана труда» – часть трудовых отношений, которые возникают только и исключительно между работником и работодателем и только на основании трудового договора (ст.16 ТК РФ). «Охрана труда» не существует вне трудовых отношений, так же, как и вне трудовых отношений не применяется термин «работодатель», а термин «работник» может означать все, что угодно, только не «лицо, вступившее в трудовые отношения».
Вне трудовых отношений применение терминов «охрана труда», «работник», «работодатель» следует считать недопустимым. Так же, как и в НПА «охраны труда» недопустимо использование терминов «участник строительства», «персонал», «заказчик», «подрядчик», «администрация» и пр.
Если «некто» работает не на основании трудового договора, а по какому–либо иному виду найма или на основании договора подряда, то, именуя его «работником» мы впадаем в соблазн «трудовых отношений» и, соответственно, «охраны труда», о которой в данном случае и речи нет.
В административных отношениях (военная, гражданская служба) применение термина «охрана труда» не логично в силу отсутствия трудовых отношений и трудового договора. В таких отношениях применяют термины «безопасность военной службы» или «безопасность служебной деятельности». Всю полноту ответственности за обеспечение безопасности здесь несет начальник, поскольку подчиненный обязан все приказания исполнять – «беспрекословно, точно и в срок». При этом, никакие государственные нормативные требования «охраны труда» к подобным отношениям применяться не могут.
Хотя можно найти проникновение «охраны труда» и в регулирование подобных отношений (см., например, ст. 319 Устава внутренней службы ВС РФ, или п.2) ч.1 ст. 32 федерального закона «О государственной гражданской службе РФ»). Что еще раз подтверждает теорию «борщевика»...
Попытки имитировать «охрану труда» при обслуживании военной техники и выполнении боевых задач являются причинами нарушения порядка управления и гибели военнослужащих.
Как уже было отмечено ранее, в правовом государстве «безопасность» – категория, прежде всего, гражданско-правовая. Вне трудовых отношений и охраны труда термин «безопасность» во всех случаях означает отсутствие недопустимого риска. В гражданско–правовые отношения могут вступать только дееспособные лица, которые, как следует из понятия дееспособности, в состоянии самостоятельно оценить (взвесить) выгоды и риски и добровольно заключить договор – «продукт взаимного непротивления сторон». При заключении договора гражданско-правового характера предполагается, что если стороны пришли к соглашению относительно существенных условий договора, то и условия «безопасности» обе стороны устраивают. При этом безопасность третьих лиц, по-прежнему регулируется законодательством (только не Трудовым кодексом РФ).
В гражданско-правовых отношениях безопасность сторон обеспечивается каждой стороной самостоятельно, за свой счет, на свой риск. Возможные риски, создаваемые каждой стороной, оговариваются в договоре. Государство и иные лица в эти отношения вмешиваться не вправе (ст. 1 ГК РФ).
В трудовых отношениях присутствуют как договорные отношения, так и отношения властности (подчинения). Именно властность отличает трудовые отношения от гражданско–правовых и иных подобных отношений. Однако, в отличие от административных (служебных) отношения властность в трудовых отношениях ограничена как условиями договора, так и трудовым законодательством.
Более того, наемный работник вправе самостоятельно управлять своими собственными профессиональными рисками уже в процессе трудовых отношений! По меньше мере, наемный работник без правовых последствий вправе отказаться от выполнения порученной работы в случае возникновения повышенной опасности для его жизни и здоровья (ст. 220 ТК РФ).
В то время как, например, у военнослужащих такого права нет, а подрядчик, отказавшись от выполнения работы, которая после заключения договора подряда показалась ему опасной, скорее всего должен будет выплатить неустойку.
Как регулировать деятельность подрядчиков на территории и на объектах заказчика?
Г.З. Файнбург
– Практика показывает, что именно подрядчики и собранный ими «с миру по нитке» персонал являются «корнем зла» и всех последующих неприятностей Заказчика. Однако механизмы регулирования безопасной работы подрядчиков заказчиком выходят далеко за пределы трудового права, а потому не описаны в Трудовом кодексе РФ. Приходится доходить до «сермяжной правды» своим умом, опираясь лишь на стандарты и наилучший опыт других предприятий. Автор хорошо помнит, как в середине 90–х годов мы писали первое положение об организации безопасной работы подрядчиков для крупной нефтяной компании. Каждая строчка была открытием! Сейчас уже многое известно.
Наилучшая практика показывает, что подрядодателю (так мы называем работодателя-страхователя-рискодержателя-организатора производства, на территории и на объектах которого работают подрядчики) следует применять к подрядчикам концепцию единой и единообразной охраны труда, согласно которой персонал подрядчиков обязан соблюдать эквивалентные по уровню и содержанию требования охраны труда и организации безопасного производства работ. Другими словами, организация охраны труда у подрядчиков должен быть такой же, как подрядодателя.
В этом им обоим помогают стандарты системы управления охраной труда. Если подрядодатель и подрядчик имеют одинаковые СУОТ, то, по сути, у них все процедуры охраны труда одинаковы.
Требования подрядодателя к подрядчику должны быть описаны на языке гражданского права, включены в договор на подрядные работы. Одновременно с ним подписывается «Соглашение о разграничении обязанностей и ответственности сторон по безопасному производству работ», которое является неотъемлемой частью договора, имеет потому юридическую силу и регулирует следующие вопросы: порядок допуска персонала подрядчика на объекты подрядодателя; порядок взаимодействия подрядодателя и подрядчика при проведении подрядных работ; обязанности, права и ответственность подрядодателя и подрядчика.
«Соглашение…» определяет также Порядок оформления случаев нарушения подрядчиком требований безопасности производства и охраны труда при производстве подрядных работ, Порядок применения штрафных санкций за нарушения подрядчиком требований безопасности производства и охраны труда при производстве работ и др.
Основная проблема поддержания подрядчиками установленных в организации подрядодателя требований по охране труда состоит в невозможности отбора подрядчиков только по критериям качественного обеспечения требований охраны труда и безопасности производства. Дело в том, что хотя выбор подрядчиков в принципе неограничен, в условиях нашей необъятной страны реально на местах он становится очень ограниченным или даже безальтернативным. Кроме того, у всех возможных подрядчиков примерно один и тот же (пока далекий от идеала) уровень культуры (скорее бескультурья) охраны труда.
Вот почему подрядодатель для поддержания уровня своей охраны труда и безопасности производства должен активно работать с подрядчиками, принуждая их привести организацию работ по охране труда в соответствие с требованиями системы управления охраной труда подрядодателя.
Очень важно, чтобы персонал подрядчика, работающий на промышленной площадке и объектах подрядодателя, был квалифицированным и имел удостоверения о соответствующих проверках знаний по охране труда и удостоверения о соответствующей аттестации по промышленной безопасности.
Контроль за безопасностью осуществления подрядных работ возлагается на руководителя структурного подразделения, на объектах которого работает подрядчик, и службу охраны труда организации-подрядодателя. Желательно назначать для этого специального супервайзера за безопасностью работы подрядчиков.
Контроль за безопасностью осуществления субподрядных работ возлагается на руководителя структурного подразделения подрядчика, на объектах которого работает субподрядчик, и соответствующее должностное лицо подрядчика.
Практика свидетельствует, что наличие эффективно функционирующих систем управления охраной труда как у подрядодателя, так и у подрядчика значительно упрощает процедурное и документальное оформление взаимоотношений и выполнения требований охраны труда.
А.Г. Федорец
– Как было отмечено при ответе на предыдущий вопрос отношения между заказчиком и подрядчиком являются гражданско-правовыми. Поэтому к этим отношениям не могут применяться термины «охрана труда», «работники», «работодатели». Термин «охрана труда» в содержании договора подряда исключается и по тексту заменяется термином «обеспечение безопасности».
Деятельность подрядчиков на территории и на объектах заказчика регулируется только и исключительногражданско-правовым договором (договором подряда), который может и должен содержать детальное обязанности сторон и детальное разграничение ответственности в вопросах безопасности. Между заказчиком и подрядчиком отношений «охраны труда» нет!
К сожалению, невозможно не отметить «зияющие высоты» юридической безграмотности в тех местах, где зарождаются и выходят в свет, например, Правила по охране труда.
Например, в 2017 году в ходе пересмотра Правил по охране труда в строительстве мне с большим трудом удалось убедить представителей рабочей группы от Минтруда России и Роструда в том, что понятия «работодатель» и «лицо, осуществляющее строительство» (далее – «строитель») такие же синонимы, как «родители» и «водители» или «воспитатели» и «садоводы». Но в окончательной версии приказа (прошедшей регистрацию в Минюсте России) п. 2 Правил сохранен в прежней редакции – «работодатель – он же лицо, осуществляющее строительство».
Физические или юридические лица, стоящие за терминами «работодатель» и «строитель» могут и совпадать, но если рассматривать эти понятия в качестве субъектов правовых отношений, то между ним вообще нет ничего общего!
Именно понимание этого достаточно элементарного юридического факта позволяет понять особенности регулирования взаимоотношений заказчика и подрядчика в части обеспечения безопасности проводимых работ.
В строительстве это регулирование является наиболее сложным, поскольку на строительной площадке могут одновременно работать несколько «строителей» (часть из которых – «работодатели», а часть, возможно, и не работодатели, а, например, индивидуальные предприниматели). При этом, если в отношения между «заказчиком» и «подрядчиком», или между «подрядчиками» ввести «охрану труда», то о «безопасности строительного производства» можно будет уже забыть, поскольку:
– «охрана труда» существует только в отношениях между «строителем–работодателем» и его «работниками»;
– между «работодателем» и «работниками другого работодателя» вообще нет никаких отношений;
– не может быть отношений и между «работодателями» (за исключением участия в объединениях работодателей).
«Охрана труда» у конкретного строителя–работодателя считается обеспеченной, если упавший с высоты работник другого работодателя, не попал в его собственного работника. Даже, если упавший погиб.
А можно ли в этом случае говорить о «безопасности строительного производства» в целом? Скорее всего, нет (требуется расследование). Но, в любом случае, до сих пор «охрана труда» и «безопасность труда» находятся в неразрешимом нормативно–правовом конфликте [8].
Например, невозможно логически обосновать правомерность и объяснить правовой смысл следующих, мягко говоря, сомнительных с точки зрения юридической науки требований Правил:
– работодатель и руководство хозяйствующего субъекта, ..., обязаны...;
– работодатель обязан совместно со всеми привлекаемыми им по договорам юридическими и физическими лицами, …
– обеспечивать выполнение общих мероприятий охраны труда ….
Аналогичные несоответствия, обусловленные некомпетентным смешением субъектов трудового и гражданского права, содержатся и в Типовом положении о системе управления охраной труда:
– работодатель …. устанавливает …, ответственность подрядчика;
– набор возможностей подрядчиков или поставщиков по соблюдению требований работодателя, включая требования охраны труда;
– подготовка по охране труда работников подрядчика или поставщика;
– контроль выполнения подрядчиком или поставщиком требований работодателя в области охраны труда.
Объяснить или правильно реализовать перечисленные требования невозможно, а вот грамотно сымитировать их выполнение придется: dura lex sed lex… («Закон суров, но это есть закон» – древнее латинское выражение).
Что вы понимаете под условиями труда и какие виды условий труда следует отразить в законодательстве?
Г.З. Файнбург
– Я понимаю под условиями труда то, что понимает весь мир – условия, в которых трудящиеся осуществляют простой процесс труда. Это основное общепризнанное понимание. Помимо него есть еще расширенное понимание условий труда, учитывающее социально–экономические условия осуществления трудовой деятельности вообще. Оно так же правомерно.
Итак, условия труда – это заданные производственными технологиями и конструкцией оборудования, особенностями инструмента рабочие (производственные) операции трудового процесса и окружающая работающего производственная среда. Другими словами, условия труда можно определить как совокупность факторов производственной среды и трудового процесса. Именно так определено в ГОСТ 12.0.002-2014 ССБТ Термины и определения. Именно так говорит наука. Именно так определяло условия труда трудовое и гигиеническое законодательство России до сих пор.
Но Регулятор упорно вносит в Трудовой кодекс РФ иное определение: Условия труда – совокупность факторов производственной среды и трудового процесса, оказывающих влияние на работоспособность и здоровье работника. Многим выделенные нами слова кажутся невинным дополнением, но это не так. Они позволяют манипулировать факторами – этот оказывает действие, и мы его учитываем при оценке условий труда, а этот не оказывает действия, и мы его не будем учитывать. В итоге можно ничего не учитывать!!! А откуда известно, что оказывает, а что не оказывает вредного действия? И как это можно определить? Особенно в условиях реального производства.
На крысах известны действия МОНОВЕЩЕСТВ, по совокупности сильно пострадавших известны крайне неблагоприятные условия труда, а реальная совокупность действий всех реально действующих факторов НЕИЗВЕСТНА!!!
С позиции гигиены труда, общего гуманистического подхода к здоровью человека, условия труда следует разделить на БЛАГОПРИЯТНЫЕ, НОРМАЛЬНЫЕ и НЕБЛАГОПРИЯТНЫЕ. Подчеркнем, что речь идет об условиях труда в целом! Но производство не имеет целью оздоровление работников, а нацелено на натуральное производство товаров и оказание услуг, и с экономической точки зрения в условиях капитализма – на получение прибыли. А потому у охраны труда иная, чем у гигиенистов, позиция.
С позиции охраны труда и организации производства условия труда следует разделить на ПРАКТИЧЕСКИ БЕЗОПАСНЫЕ, на ДОПУСТИМО ОПАСНЫЕ и на НЕДОПУСТИМО ОПАСНЫЕ. Никаких других условий труда с позиции обеспечения безопасности и сохранения здоровья работающих нет.
Здесь за кадром остается реально существующая всегда необходимость выполнения производственных операций, в том числе очень опасных и вредных, и однозначная необходимость работы для работающего, который без зарплаты просто умрет с голода. Эти две необходимости всегда остаются за кадром! Но они есть.
А речь идет о том, может ли организатор производства, он же бенефициар прибыли, допустить желающего работать к работе в данных условиях труда так, что это не приведет к убыткам организатора производства из–за причинения вреда здоровью работающего. Возможность допуска к самостоятельной работе – вот критерий оценки вида условий труда с позиции их безопасности и безвредности для трудоспособности работающего!
Но принятие этой единственно верной классификации условий труда означает необходимость совершенствования методов оценки условий труда.
Названные выше три вида условий труда тесно связаны с тремя зонами трех типов степени риска: (1) ничтожных, пренебрежимо малых рисков (зеленая зона); (2) допустимых рисков (желтая зона); (3) недопустимо высоких рисков (красная зона).
Из-за ограниченности места мы не можем здесь описать то, что итак нами детально описано в статьях и межгосударственных стандартах ГОСТ ССБТ. Но изменения в законодательстве Российской Федерации необходимы!!! Без них мы не можем правильно ценить условия труда.
А.Г. Федорец
– Несмотря на весьма критическую оценку автором нормативного качества ТК РФ, определение «условий труда» выглядит вполне логично, соответствует юридической технике и дальнейших уточнений (в правовом государстве) не требует. Действительно, «условия» труда, это то, что окружает процесс труда, исключая сам «процесс».
Уже из самого законодательного определения условий труда с предельной очевидностью следует вывод о бессмысленности любых попыток классифицировать условия труда. Тем более, невозможно правомерно провести классификацию условий труда, не нарушив принцип запрета на дискриминацию в сфере труда (ст. 3 ТК РФ). Если посмотреть на проблему трезво, то какая–либо объективная классификация условий труда изначально представляет собой глупую идею.
Например, какой труд «вреднее» или «тяжелее»: труд водителя городского автобуса или труд медсестры в оборудованном по последнему слову хосписе для безнадежно больных, брошенных родителями детей? И на сколько процентов или во сколько раз «вреднее»?
В последнем случае для обоснования «вредности» приходится изыскивать биологический фактор (в стерильных условиях) или работу с наркотическими анальгетиками (наличие которых в воздухе не допускается). Но разве «вредность» в этом?
Интересно, заметил ли кто-нибудь, что, как я предсказывал в 2013 году, авторы законопроекта о СОУТ так и не смогли дать законченного определения «вредных условий труда», не противоречащего Конституции РФ (ч. 3 ст. 37) и логике?
Для тех, кто этого не заметил, а таких специалистов, как можно предположить, достаточно много, следует обратить внимание на следующее:
– так называемые «вредные» условия труда (согласно ст.14 Федерального закона от 28.12.2013 №426-ФЗ – далее «Закон о СОУТ») характеризуются нарушением так называемых «гигиенических нормативов условий труда»;
– при этом, орган власти, который должен будет установить эти самые «гигиенические нормативы условий труда» (см. ст. 3 Закона о СОУТ) Правительством РФ пока не определен (по состоянию на март 2018 года, прим. ред.);
– само понятие «гигиенические нормативы условий труда» до сих пор ни в одном действующем НПА не определено;
– правомерно установленных «гигиенических нормативов условий труда» до сих пор нет (обратите внимание, в Методике СОУТ такого словосочетания нет).
Даже из тех определений, унаследованных от бывшего СССР, не ясно, на какой конкретно период следует рассчитывать эти «нормативы» и соответствующие им показатели, получаемые в ходе СОУТ – на 8 часов, на 40 часов, на год, на 5 лет, на трудовой стаж (по прежнему пенсионному возрасту или по ожидаемому)?
Всем специалистам, которые действительно имеют смелость считать себя специалистами, законы и иные НПА следует читать и изучать лично, а не «слушать мнения о законах» различных официальных засланцев, тоже закон не читавших, но всецело одобряющих...
Отрадно заметить, что с 2014 года, из ТК РФ наконец-то убрали «тяжелые работы» и «иные особые» условия труда. А сколько еще разных наименований условий труда можно найти как в ТК РФ, так и в иных, «как бы действующих», актах: тяжелые и особо тяжелые, особо вредные и особо опасные, благоприятные и неблагоприятные, нормальные и справедливые и пр. Никаких обозначений, определений условий труда и, тем более, какой-либо классификации условий труда в трудовом законодательстве быть не должно, за исключением: условия труда, соответствующие законодательству (разрешенные) и условия труда, не соответствующие законодательству (запрещенные).
А отразить «условия труда» в трудовом договоре (ст. 57 ТК РФ) можно предельно просто и в полном соответствии с законодательством – «нормальные».
В чем Вы видите главные недостатки специальной оценки условий труда?
Г.З. Файнбург
– ...Практика давно уже показала всем системные принципиальные недостатки ушедшей в небытие аттестации рабочих мест (хоть как-то вписывающейся в охрану труда) и нынешней специальной оценки условий труда (не имеющей с настоящей охраной труда почти ничего общего). Сегодня СОУТ – это искусственно придуманный уникальный механизм регулирования льгот и компенсаций и только.
...С позиции реальной профилактики производственного травматизма, а он у нас очень далек от идеалов «Vision Zero», совершенно неприемлемо, что при проведении СОУТ не оцениваются травмоопасность/травмобезопасность условий труда, состояние примыкающих к рабочему месту зданий, помещений, проходов (где падают и травмируются, в том числе смертельно, около 20% пострадавших на производстве), оборудования, приспособлений и инструментов (опасность которых не нужно никому доказывать), правильность выбора средств индивидуальной защиты для данных условий труда, надежность средств коллективной защиты (известно, что их снимают почти сразу, или покупают оборудование (за рубежом) без средств защиты (это намного дешевле)). Нет и оценки таких важных организационных мер, как обучение и повышение компетентности персонала, умение его работать безопасно, обеспеченность работающих необходимыми средствами индивидуальной защиты, наличия медицинских осмотров, полноты инструкций по безопасности выполнения работ, инструктирования по охране труда... Я всегда был противником СОУТ в том виде, в каком она была задумана и затем реализована, многократно говорил и писал о ее недостатках.
А.Г. Федорец
– Напомним, что согласно поручению Президента РФ от 26.12.2012 г. № Пр-3499 Правительству РФ было предписано разработать законопроект для целей решения проблемы досрочных трудовых пенсий. И точка. Но, наверное, не все знают, что большинство фактических оснований для назначения досрочных пенсий совершенно не связаны с измеримыми факторами.
Поэтому разработчики законопроекта сразу поняли, что если реализовывать именно поручение Президента РФ, то такая оценка получится простой, логичной, очевидной, а потому и... низкодоходной. А тут еще аттестация рабочих мест по условиям труда без законодательного обоснования идет все тяжелее и тяжелее... В итоге мы получили закон, согласно которому (де-юре) всем «вредникам», включая фигурантов различных «списков», автоматически присваивается класс 2 (допустимый). Кто об этом не знал, внимательно изучите и сопоставьте ст. 10 Закона о СОУТ и Методику СОУТ (п. 8).
Таким образом, проблема, связанная с не вполне грамотным использованием в Законе о СОУТ термина «идентификация» представляет собой наиболее очевидный провал, хорошо известный специалистам (экспертам), проводящим СОУТ. Конечно, на практике экспертам приходится изворачиваться и (нарушая закон!) устанавливать «вредные условия труда» у шахтеров, сталеваров и электрогазосварщиков. Хорошо, что на это несоответствие закрывают глаза и все компетентные органы.
Главный же недостаток Закона о СОУТ заключается в том, что он так и не дал нам законченного определения «вредных условий труда», «опасных условий труда»... Выступая на Круглом столе в Государственной Думе 04.12.2013 я обратил внимание депутатов, представителей Правительства РФ, представителей крупнейших работодателей на 3 принципиальных проблемы законопроекта о СОУТ, которые так и не решены до сих пор:
– проблема так называемых «списков», с которой Минтруд России этим законопроектом собирался решительно покончить, но так и не смог;
– отсутствие в законопроекте определения «гигиенических нормативов условий труда», без которого невозможно установить ни «вредные условия труда», ни установить легитимную классификацию условий труда по степени «вредности»...
Какие проблемы подготовки работников в сфере обеспечения безопасности труда Вы считаете главными?
Г.З. Файнбург
– Существуют несколько категорий работников, нуждающихся в подготовке по безопасности и охране труда: работающие рабочих профессий; руководители и специалисты; уполномоченные (доверенные) лица по охране труда и члены различных комиссий; специалисты по охране труда. Каждую категорию нужно учить по-своему.
Основными реальными угрозами их подготовки являются попытки так изменить законодательство, чтобы вместо массового обучения вопросам охраны труда возникла некая дистанционная «проверка знаний», прикрывающая централизованные финансовые потоки в интересах нескольких бенефициаров.
Еще одной проблемой является недостаточная практичность самого обучения, носящего чересчур академический (аудиторный) характер... Это касается всех форм и видов обучения. А чему учить?
Общепринято, что работники в целом не знают требований охраны труда, а самое главное, не умеют безопасно работать, а потому травмируются. Поэтому обучение приемам безопасного труда работающих, в первую очередь рабочих профессий, должно быть поставлено на центральное место.
Организовать такое обучение следует за счет стажировки и целевого инструктажа. Именно потому именно эти виды обучения в отличие от Положения 1/29 очень детально рассмотрены в ГОСТ 12.0.004-2015 «Система стандартов безопасности труда. Организация обучения безопасности труда. Общие положения» и могли бы быть усилены новым российским Порядком обучения.
К обучению работающих приемам безопасного труда примыкает обучение приемам оказания первой помощи пострадавшим.
Известно, что правильные действия работающего требую не только динамических навыков, но в целом ряде случаев – знаний опыта предыдущих поколений. Вот почему необходима проверка знаний. Это своеобразная «виртуальная» тренировка правильных действий.
Еще один важнейший пласт реального обучения – инструктажи. Все они традиционно апробированы, вошли в «кровь и плоть» современного производства. Сегодня они нужны не только работникам, т.е. лицам, заключившим трудовой договор с работодателем, но и всем иным работающим лицам. А для повышения качества инструктирования – а это единственная форма обучения, реально доступная и реально охватывающая ВСЕХ РАБОТАЮЩИХ, нужно готовить из руководителей и специалистов производства «инструкторов по охране труда».
Обучение руководителей в корне отличается от обучения рабочих и иных лиц, занятых исполнительским трудом. Эти категории персонала следует обучать приемам руководства обеспечением безопасного выполнения работ. Они должны знать все, что знают рабочие о различных приемах безопасного труда и, сверх того, вопросы управления персоналом и психологии поведения.
Убежден, что качественно научить РУКОВОДИТЕЛЕЙ силами самого предприятия практически невозможно (особенно в условиях напряженного производственного плана и нескончаемых финансовых сложностей). Для этого следует привлекать специалистов со стороны, как в частном порядке, так и как представителей обучающей организации. Такая практика выезда на предприятие и проведение там занятий успешно апробирована в нашей стране. При этом именно там, на предприятии, несложно и эффективно проверить знания руководителей (и специалистов) об их должностных обязанностях по охране труда и способах их выполнения. Но повторю – в пределах их должностных обязанностей!!! Подчеркну, что с позиции оптимизации затрат на обучение, проведение обучения НА ПРЕДПРИЯТИИ силами обучающей организации – наилучшая форма обучения, что давно уже выявила практика. Этой форме нет альтернативы! Все остальное – паллиатив или фикция.
Специалистов по охране труда нужно учить в технических вузах, где есть кафедры безопасности жизнедеятельности или промышленной безопасности (к сожалению кафедры охраны труда истреблены). Для этого есть профессиональная переподготовка. Если это не покупка дипломов через интернет в Москве, то слушатели набираются знаний, как от преподавателей, так и друг от друга.
А.Г. Федорец
– Сразу же оговоримся, что речь, действительно, пойдет именно о «безопасности» самой трудовой деятельности, а не об «охране» труда не понятно от чего.
«Безопасность труда» представляет собой свойство, неотделимое от «безопасности производственного процесса», которое, в свою очередь, практически целиком определяется безопасностью зданий, сооружений, оборудования, машин, механизмов, инструментов, сырья и материалов. Отметим, что все названное в «охрану труда» не входит, поскольку относится к «продукции» и регулируется не Минтрудом России, а техническими регламентами. Несмотря на сохраняющийся в ТК РФ бессмысленный рудимент давно ушедшей эпохи в виде ст. 215.
Подготовка работников в сфере обеспечения безопасности труда заключается в том, чтобы «учить матчасть», а не ... Трудовой кодекс РФ или иные «НПА, содержащие государственные нормативные требования охраны труда».
В Трудовом кодексе РФ (ст. 225) содержится неоднозначное требование, обязывающее работодателя организовать (а для «вредников» и обеспечить) обучение (всех работников) «безопасным методам и приемам выполнения работ»... Должен ли, и способен ли каждый «работодатель» обучать каждого принимаемого на работу «безопасному владению его профессией» в соответствии с которой работник и принимается на работу? Или, возможно, работник должен сам этому научиться до поступления на работу?»
Пример. Принимаемого на работу спрашивают: «Вы владеете навыками безопасного выполнения трудовых функций электромонтера?». Работник отвечает: «Навыками владею, но не безопасными. Безопасно выполнять мою работу меня обязан научить работодатель».
Мой опыт в проведении экспертиз материалов уголовных дел, связанных с гибелью работников на производстве, не оставляет сомнений: главная причина таких случаев заключается, прежде всего, в личной профессиональной некомпетентности самих работников, в незнании технологии работы, устройства оборудования, свойств материалов, опасностей и их причин, обусловленных именно особенностями его работы. Далее следует некомпетентность их непосредственных руководителей (в уголовном процессе неформально именуемых «стрелочниками»). А ответы на следующие 3 из «5 Почему?» сразу же выводят далеко за рамки «работодателя»...на уровень «государственного управления охраной труда».
Для «сохранения жизни и здоровья» работников следует учить не «охране труда», а уверенному владению профессией, знанию технологии выполнения работ. «Безопасное» выполнение работы это, прежде всего, «правильное» выполнение работы.
Можно ли этому научиться в рамках «охраны труда» по «примерным программам» или в ходе рутинных инструктажей?
«Инструктажи» это, вообще не «обучение» (формирование новых знаний, умений и навыков), а всего лишь напоминание об имеющихся навыках! Если бы они, на самом деле были...
В интересах «безопасности труда» следует, прежде всего, отказаться от бессмысленного обязательного обучения охране труда по «примерным» программам и перейти к освоению и подтверждению конкретных компетенций, требуемых для выполнения определенных трудовых функций. Эту задачу могли бы решить, например, профессиональные стандарты, если бы во главу поставили «лошадь» (систему обучения, формирования компетенций), а не «телегу» (оценку квалификаций)... Проблема профессионального обучения, приобретения и повышения профессиональных квалификаций на порядок сложнее, чем организация тестирования. Но всегда легче искать там, где светло, чисто и удобно, а не там, где потеряли.
В чем Вы видите проблемы статистического мониторинга за состоянием условий труда, учета производственного травматизма и профзаболеваний?
Г.З. Файнбург
– ...Настоящий мониторинг должен быть полным (а проблема сокрытия, так называемого underreporting (дословно – недокладывания), различных событий и фактов в охране труда существует во всех странах), всесторонним (так, что по отчету можно было составить полную картину происшедшего или рабочего места), постоянным (т.е. предоставлять, как минимум, ежегодные данные).
Все знают известное высказывание: «Существуют три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика». Тем не менее, отсутствие статистики намного хуже, чем ее неточное использование. Заметим, что самое печальное в нашей статистике охраны труда даже не то, что официальные данные всех трех федеральных «статистикособирателей» – Роструда, Росстата и ФСС РФ никак не бьют между собой и не сравнимы в принципе, а то, что эти «чересполосица» и «многоголосие» не позволяют сделать практические выводы, применимые для четкого принятия решений. Публикуемые статистические данные отрывочны, методика их фиксации неясна, почти все они констатируют ФАКТ В ЕГО НАТУРАЛЬНОМ ВИДЕ: там-то столько-то погибло, столько-то покалечено, столько–то …. Настоящая статистика, пригодная для выявления ПРИЧИН событий, требует ГОРАЗДО БОЛЬШЕЙ ДЕТАЛЬНОСТИ ДЕЛЕНИЙ ВСЕХ СОБЫТИЙ НА ОДНОРОДНЫЕ ГРУППЫ И ОТНОСИТЕЛЬНЫХ ВЕЛИЧИН для сравнения. И достоверности первичных данных. А ее почти нет.
В условиях, когда около 20 млн. работающих по заемному труду или по договорам гражданско-правого характера, не застрахованы, и мы о них ничего, кроме того, что они существуют, не знаем (!!!), когда многие несчастные случаи на производстве, расследованные государственными инспекторами труда, оформленные актом Н-1 и учтенные Рострудом, не признаются ФСС РФ страховыми случаями, когда Росстат собирает «выборочные» данные, то невозможно понять, сколько случаев, каких, где и с кем произошли, в чем их реальная причина...
...Убежден, и много лет говорю об этом публично, что нам нужна детальная методика фиксации несчастных случаев и острых профессиональных заболеваний: ингаляционных отравлений, радиационных поражений и т.п. Такая методика есть в Европейском сообществе. Собрав аналогичные данные по всей России, мы сможем оценивать профессиональные риски для различных работ и выявлять их причины, статистически обоснованно формировать мероприятия по охране труда.
А пока такой методики нет (методику Евросоюза можно перевести с английского на русский и утвердить), все разговоры о статистическом мониторинге мало чем отличаются от разговора о жизни после смерти!
А.Г. Федорец
– В 2017 году АНО «ИБТ» по заказу НОСТРОЙ выполнена научная работа, один из разделов которой был посвящен анализу травматизма. Вывод получился достаточно ожидаемым, поскольку очевиден и подтвержден многими другими исследованиями: сколь-нибудь достоверной статистики травматизма в России нет. Во всяком случае, уровень достоверности статистического учета показателей травматизма не превышает 5%.
Например, можно ли верить тому, что показатель частоты травматизма в России в среднем лучше, чем, например, в Германии более чем в 15 раз, а количество травмированных на производстве меньше, чем в Германии, более чем в 30 раз? Особенно, если на замечать того, что число погибших на производстве в России примерно в 2 раза больше, чем в Германии, а показатель частоты несчастных случаев со смертельным исходом примерно в 5 раз выше. И это при том, что база статистического учета в России почти в 2 раза меньше, чем в Германии.
Что касается учета и мониторинга «условий труда», то при полном отсутствии аттестованных методик, пригодных для объективной оценки условий труда, здесь вообще говорить не о чем. Терминология, принятия в методологии статистического учета совершенно не соответствует принятой в сфере оценки условий труда: «...в условиях, не отвечающих гигиеническим нормативам условий труда», « ... испытывающих воздействие хотя бы одного вредного производственного фактора в пределах, превышающих установленные гигиенические нормативы условий труда...», «... работающих под воздействием фактора тяжести трудового процесса, признанного идентифицированным вредным и (или) опасным фактором,...» и др.
Какие именно данные в связи с этим подают организации – можно только гадать.
Наблюдаемое по официальной статистике снижение травматизма можно обусловливать, только тремя основными факторами:
– экономическим – сокращением числа занятых в реальных секторах экономики и увеличением занятости в сфере услуг, где травматизм существенно ниже;
– демографическим – уменьшением доли занятого населения (увеличением числа пенсионеров);
– ростом доли несчастных случаев, скрываемых от учета.
Причина такого состояния статистического учета и мониторинга только одна – неготовность заинтересованных ведомств видеть статистику, отражающую реальные результаты их деятельности.
Не будем забывать, что «охрана труда – система сохранения жизни и здоровья», а согласно принципу «государственного управления охраной труда» управляет этой системой Минтруд России (ст. 216 ТК РФ), который и несет всю ответственность за результат управления...
Правда, предложенный в рамках упомянутой НИР подход по оценке достоверности и коррекции имеющейся статистики показал, что при переходе к условно достоверной статистике уровень травматизма в России вырос бы примерно в 25 раз. Поэтому вопрос «кому это было бы нужно?» является, очевидно, риторическим...
Расскажите о концепции «Нулевого травматизма» и ее значении для снижения производственного травматизма?
Г.З. Файнбург
– Начнем с того, что никакой концепции «нулевого травматизма» нет. Это не совсем верный перевод английских слов «Vision Zero», которые означают «предвидение или видение нуля». Нуля чего? Да всего, что неблагоприятно в охране труда, и в первую очередь смертельного травматизма. Словами «Vision Zero» мировое сообщество обозначило конечную, далекую, очень сложно достижимую, а зачастую и недостижимую, ЦЕЛЬ всей профилактики производственного травматизма и случаев профессиональных заболеваний, а также случаев всех заболеваний, связанных с работой.
Эту новую международную инициативу и кампанию возглавила ISSA – Международная ассоциация страховых обществ, ибо она ей выгодна экономически, а вместе с реально важна для всего человечества. Эта инициатива была озвучена на ХХI Всемирном конгрессе по обеспечению безопасности труда и сохранения здоровья на работе в сентябре 2017 года в Сингапуре. Среди нескольких тысяч участников было несколько (около десяти) россиян, среди которых был и автор этих строк. Это был мой пятый подряд Всемирный конгресс, причем я, как и всегда, был не просто участником, но докладчиком. Это рекорд России, увы, никому, видимо, не нужный. Там же, в Сингапуре, моя организация – Пермский национальный исследовательский политехнический университет – стала партнером ISSA в этой кампании.
Спустя три месяца, в декабре 2017 года к этой кампании присоединилась и Россия. Весной 2018 года в Сочи многие российские компании поддержали это движение.
Стать партнером несложно, но вот будут ли что–то делать вступившие в партнерство предприятия, сложно сказать. Дело в том, что большинство просто не знает, что надо делать, как надо делать, зачем надо делать, когда можно ничего не делать…
В настоящей заметке нет места обо всем этом рассказать, тем более, что Интернет забит материалами про «Vision Zero», но, к сожалению, абсолютно пустопорожними. Масса восхвалений, масса утверждений, ничего кроме смеха и раздражения не вызывающих… Тотальное применение ЕГЭ дало свои всходы – люди перестали различать смысл, различают только формальную словесную оболочку, отличия и прогресс видят лишь в том, что «собаку» назвали «псом».
Если вдруг не те слова использованы (неверного дословного перевода с английского языка словосочетаний, имеющих смысл, описываемый на русском языке другими сочетаниями других слов), то начинаются утверждения о принципиально ином характере мероприятий этой новой всемирной кампании от всего того, что делалось ранее. Но это не так. Эта кампания ничего принципиально нового не несет, она собрала вместе все известное и апробированное, и пытается вовлечь всех в применение наилучших практик. Всех вовлечь! И это главное в «Vision Zero»! А выполняется она традиционными методами: системами управления охраной труда, идентификацией опасностей и оценкой риска, страхованием, обучением и мотивацией персонала и т.п.
Не нужно забывать, что мероприятия «Vision Zero» предназначены для всего мира, а Россия, как постсоветская страна, несмотря на все старания чиновников, пока еще полностью не избавилась от советского наследства – лучшей в мире системы охраны труда… Нам многие «откровения» западных коллег, предназначенные «диким» странам третьего мира, просто наивны. Выступая на Всероссийской неделе охраны труда в Сочи перед ведущими иностранными специалистами, я говорил о наших достижениях в охране труда. Некоторые зарубежные коллеги сидели «раскрыв рот»… Они и не думали, что многие их современные «инновации» мы знали еще 20-30 лет назад и успешно применяли на практике.
Мы и сейчас может продемонстрировать наше лидерство по многим вопросам «Vision Zero»!
А.Г. Федорец
– Концепция Vision Zero – «Виденье нуля» (она же – «Ноль травм») это не столько «концепция», сколько лозунг. В свое время такую же, примерно роль играл лозунг «Наша цель – коммунизм!». Несмотря на то, что диалектический материализм подсказывал, что с достижением этой цели (исключение противоречий) прекратится развитие общества и наступит «конец света». Аналогично, «ноль травм» это не цель (цель должна быть достижимой), а «видение цели». Это своего рода маяк, который показывает направление, но не может быть конечной целью плавания.
Концепция Vision Zero разработана Международной ассоциацией социального обеспечения (МАСО), что уже само по себе говорит о многом. Поэтому и содержание так называемых «золотых правил» представляет собой лишь упрощенное изложение некоторых принципов менеджмента У.Э. ДЕМИНГА применительно к сфере безопасности, которые в полном объеме реализованы в OHSAS 18001:2007 (ГОСТ Р 54934-2012) и развиты в стандарте ISO 45001:2018. Но в нашей стране, если говорить честно, реализация принципов OHSAS 18001:2007 даже не началась (за очень редкими исключениями в отдельных компаниях) (см. рис. 1).
Объединение «систем управления» и «систем менеджмента» в одной организации невозможно: даже малая доля «управления» полностью убивает всю систему «менеджмента». Поэтому и принципы (правила) Vision Zero, несмотря на всю их полезность и прогрессивность для «систем менеджмента», совершенно не применимы в условиях «государственного управления охраной труда».
Незабвенный булгаковский профессор Ф.Ф. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ советовал: «...боже вас сохрани, не читайте до обеда советских газет». Совет от автора: не читайте зарубежные (международные) документы в официальном переводе! Если в разумном международном документе перевести «occupational safety and health» как «охрана и гигиена труда», то «золотая карета» немедленно превращается в «тыкву».
Поэтому к концепции нулевого травматизма следует относиться двояко:
– в первоисточнике и для стран с рыночной экономикой и сопутствующими правовыми условиями она представляет собой квинтэссенцию достижений в реализации современных принципов и стандартов менеджмента. Для нашей страны – это слишком преждевременно;
– в официальном переводе на русский язык (в редакции заинтересованных лиц) – полная бессмыслица, которую в отечественную «охрану труда» некуда встроить, так же, как и ГОСТ 12.0.230-2007 (перевод ILO-OSH 2001).
Что касается русскоязычной версии, адаптированной под «охрану труда» (Vision Zero – «Ноль травм»), то содержание и стиль изложения «золотых правил» позволяют изобразить бурную деятельность и обосновать бюджетное финансирование новых государственных программ. Например, как сообщил министр труда М.А. Топилин «в 2018-2020 годах на новую подпрограмму «Безопасный труд» из федерального бюджета будет направлено более 200 млн рублей». Конечно, в масштабах страны эта сумма менее, чем заметная (1 рубль, на 1 работающего в 1 год). Но, если эти средства умело распределить и освоить, то в некоторых местах можно будет, действительно, отметить существенные улучшения...
Если проблема травматизма в нашей стране действительно существует – дайте достоверную статистику! Но, если в нашей стране средняя частота травматизма (Кч), действительно, меньше 2 – пусть специалисты всех остальных стран едут за передовым опытом к нам, а не в Сингапур.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРНЫХ ИСТОЧНИКОВ
Г.З. Файнбург:
Международные документы:
1.Guidelines on Occupational Safety and Health Systems. ILO–OSH 2001. Geneva, ILO, 2001. [Руководство по системам управления охраной труда. МОТ–СУОТ 2001. – / Официальное издание Международной организации труда на русском языке – Женева, 2003. Научная редакция русского перевода – Г.З. Файнбург].
2. International standard ISO 45001:2018 Occupational Health and Safety Systems. Requirements with guidance for use.
Межгосударственные стандарты:
3. ГОСТ 12.0.002-2014 «ССБТ. Термины и определения».
4. ГОСТ 12.3.002-2014 «ССБТ. Процессы производственные. Общие требования безопасности».
5. ГОСТ 12.0.003-2015 «ССБТ. Опасные и вредные производственные факторы. Классификация». 6. ГОСТ 12.0.004-2015 «ССБТ. Организация обучения безопасности труда. Основные положения». 7. ГОСТ 12.0.230-2007 «ССБТ. Системы управления охраной труда. Общие требования» (идентичен Руководству МОТ-СУОТ 2001 / ILO-OSH 2001 (с учетом Изменения № 1 ГОСТ 12.0.230–2007, введенного в действие 1-го марта 2014 года).
8. ГОСТ 12.0.230.1-2015 «ССБТ. Системы управления охраной труда. Руководство по применению ГОСТ 12.0.230-2007».
9. ГОСТ 12.0.230.2-2015 «ССБТ. Системы управления охраной труда. Оценка соответствия. Требования».
10. ГОСТ 12.0.230.3-2016 ССБТ. Системы управления охраной труда. Оценка результативности и эффективности.
11. ГОСТ 12.0.230.4-2018 ССБТ. Системы управления охраной труда. Методы идентификации опасностей на различных этапах выполнения работ.
12. ГОСТ 12.0.230.5–2018 ССБТ. Системы управления охраной труда. Методы оценки риска для обеспечения безопасности выполнения работ.
13. ГОСТ 12.0.230.6–2018 ССБТ. Системы управления охраной труда. Обеспечение совместимости системы управления охраной труда с другими системами управления.
Российские федеральные и региональные документы:
14. Профессиональный стандарт «Специалист в области охраны труда».
15. Примерная программа обучения руководителей и специалистов по охране труда 2004 года. 16. Примерная программа обучения по охране труда застрахованных 2009 года.
17. Концепция улучшения условий и охраны труда в Ханты–Мансийском автономном округе – Югре до 2030 года.
Учебники и учебные пособия:
18. Файнбург Г.З. Организация выполнения обязанностей работодателя по соблюдению требований охраны труда: настольная памятка руководителя – Перм. гос. техн. Ун-т. – Пермь, 2007. – 108 с.
19. Файнбург Г.З. Основы организации управления профессиональными рисками. Серия: Управление профессиональными рисками. Вып. 1. – Изд. 2-е, испр. и дополн. – Перм. гос. техн. Ун-т. – Пермь, 2007.
20. Файнбург Г.З. Создание и функционирование системы управления охраной труда: практическое пособие для работодателя – Изд-во Перм. нац. исслед. политехн. ун–та. – Изд. 2-е, испр. и доп. Пермь, 2016. – 240 с.
Статьи в российских русскоязычных журналах:
21. Файнбург Г.З. Понятийный аппарат обеспечения безопасности в техносфере и его воплощение в терминах практического дискурса // Безопасность в техносфере. – 2007. – № 6, С. 52-57 (начало) – 2008. – №1, С. 44-46 (окончание).
22. Файнбург Г.З. Основы классификации, типологизации и идентификации факторов, формирующих условия труда (Общие принципы и подходы) // Безопасность в техносфере, 2014, вып.4. – С. 60-66.
23. Файнбург Г.З. Система базовых терминов безопасности труда // Безопасность в техносфере, 2015. – №6. – С. 51-62.
24. Файнбург Г.З. Слова и дела охраны труда: проблемы изменения понятийного аппарата и терминологии при переходе к рыночным условиям хозяйствования // Безопасность и охрана труда, 2007, №2. – C. 56-61.
25. Файнбург Г.З. Еще раз о способах оценки профессиональных рисков, производимой в целях управления ими на практике // Безопасность и охрана труда, 2009, №2. – C. 30-32.
26. Файнбург Г.З. Диалектика охраны труда: реальность и иллюзорность, видимость и сущность, теория и практика (о некоторых актуальных, но пока еще нормативно не решенных проблемах понятийно-терминологического аппарата охраны труда) // Безопасность и охрана труда, 2013, №3. – С. 44-51.
27. Файнбург Г.З. Системные расстановки. Как создать и обеспечить функционирование системы управления охраной труда. // Безопасность и охрана труда, 2014, №1. – C. 16-23.
28. Файнбург Г.З. X-фактор. О классификации вредных и опасных производственных факторов // Безопасность и охрана труда, 2014, №2. – C. 16-23.
29. Файнбург Г.З. Об организации работ по охране труда при оказании услуг на территории стран Евразийского экономического союза // Безопасность и охрана труда, 2014, №4. – C. 16-23. 30. Файнбург Г.З. О чем и почему молчат цифры. Реальные факты в королевстве кривых зеркал ненаучно организованной статистики // Безопасность и охрана труда, 2015, №1. – C. 4-13. 31. Файнбург Г.З. Санитарно-гигиеническое нормирование производственных факторов как объективная исходная основа управления рисками // Безопасность и охрана труда, 2015, №2. – C. 56-61.
32. Файнбург Г.З. Обучение, образование, подготовка по охране труда и безопасности производства. Модель организации процесса в хаосе нормативных документов // Безопасность и охрана труда, 2015, №3. – C. 26-35.
33. Файнбург Г.З. Письмо всем, кто хочет научиться или научить специалиста по охране труда. // Безопасность и охрана труда, 2015, №3. – C. 36-39.
34. Файнбург Г.З. Слово истине в защиту «охраны труда»! (Ответ на статью, полную заблуждений, выдаваемых за истину.) // Безопасность и охрана труда, 2015, №4. – C. 28-38.
35. Файнбург Г.З. Камни преткновения. Грядущая трансформация действующей системы управления охраной труда. // Безопасность и охрана труда, 2016, №1. – C. 10-16.
36. Файнбург Г.З. Риск–ориентированный подход и его научное обоснование // Безопасность и охрана труда, 2016, №2. – C. 31-40.
37. Файнбург Г.З. Реальные явления производственной и трудовой деятельности и их отражение в понятиях и терминах // Безопасность и охрана труда, 2016, №3. – C. 18-24.
38. Файнбург Г.З. Риск–ориентированный подход к защите от профессиональных рисков средствами индивидуальной защиты в рамках общепризнанных международных подходов и трансформирования российского законодательства // Безопасность и охрана труда, 2016, №3. – С. 42-60.
39. Файнбург Г.З. Грубая жесткая голая правда и тонкая мягкая прикрытая ложь (предновогоднее размышление на актуальные темы современной охраны труда) // Безопасность и охрана труда, 2016, №4. – C. 9-17.
40. Файнбург Г.З. Методология и терминология международного стандарта ISO 45001:2018 «Системы управления охраной труда. Требования с указаниями по применению». Часть 1. Название и введение // Безопасность и охрана труда, 2018, №2. – C. 22-30.
41. Файнбург Г.З. Размышления о том, о чем никто ничего не знает в охране труда // Охрана труда и техника безопасности в строительстве, 2015, №1-2. – С. 11-18.
42. Файнбург Г.З. Техника безопасности: призрак прошлого или элемент реальности? // Охрана труда и социальное страхование, 2016, № 6. – C.17-22.
А.Г. Федорец:
43. Федорец А.Г. «Безопасность» и «охрана труда» в современных правовых условиях // Журнал «Безопасность и охрана труда», № 3, 2015, С. 44-56.
44. Федорец А.Г. «Охрана труда» и «безопасность труда» в системах управления // Журнал «Безопасность и охрана труда». 2016. № 2 (67). С. 58-63.
45. Федорец А.Г. Формирование терминологической системы понятия «безопасность» (в техносфере) // Журнал «Безопасность в техносфере», № 5, 2015 С. 49-61.
46. Федорец А.Г. О нормативных правовых актах в Российской Федерации // Препринт монографии – М.: АНО «ИБТ», 2015. – 102 с. (http://www.ohsi.ru/o-nas/novosti/214).
47. Федорец А.Г. Применение современной методологии риск–менеджмента в системах менеджмента безопасности труда и охраны здоровья // Журнал «Безопасность и охрана труда», № 1. – 2018. – С.1–17.
48. Федорец А.Г. Понятие «профессиональный риск» в международной и национальной практике //Журнал «Безопасность в техносфере», № 2. – 2014. – С.40-47.
49. Федорец А.Г. От нормативного регулирования к управлению рисками//Журнал «Охрана труда и социальное страхование», № 9. – 2008. – С. 6-17.
50. Федорец А.Г. «Охрана труда» и «безопасность труда»: партнеры или оппоненты? // Журнал «Безопасность и охрана труда», № 2 (75). – 2018. – С.2-8.
51. Федорец А.Г. Муки слова. «Вредные условия труда» – понятие или виртуальный термин? // Журнал «Безопасность и охрана труда», №2, 2013. – С. 26-41
52. Федорец А.Г. Анализ правового содержания термина «вредные условия труда» // Охрана труда и техника безопасности на промышленных предприятиях. — 2013. – № 11. – С. 15-18. – 2014. – № 1. – С. 16-21.
53. Федорец А.Г. Вес комиссионных. Надо ли управлять процессом специальной оценки условий труда или все отдать на откуп «специальным оценщикам»? Журнал «Безопасность и охрана труда», № 2 (63), 201. – С. 22-31.
54. Федорец А.Г. Управление рисками: от оценки травмобезопасности к оценке травмоопасности// Журнал «Безопасность в техносфере», №2. – 2009. – С. 25-30.
55. Труд и занятость в России. 2017: Стат.сб. / Росстат. – M., 2017. – 261 c.
56. Федорец А.Г. Менеджмент техносферной безопасности//Учебное пособие. – М.: АНО «ИБТ», 2016. – 596 с.
Беседа Г.З. Файнбурга и А.Г. Федорца публикуется в сокращении.
Полную версию беседы см. здесь.
Источник публикации: журнал «Безопасность и охрана труда» № 3, 2018.
Все публикации
